.

на жизнь, батрача на одного звероподобного буканьера. Ему приходилось убивать одичавших буйволов, коптить их мясо и выделывать шкуры.

      Ле Пикар оказался прав. По лицу появившегося Ферре было видно, что ничего ценного он не отыскал. Переступая через трупы кривыми ногами в полосатых чулках, носатый канонир подошел к капитану и разочарованно развел искусными в бомбометании руками:

      – Шкуры.

      – Что ж, – опять-таки очень негромко сказал Олоннэ. – Нам не повезло, но я подозреваю, что кое-кому не повезло еще больше, чем нам.

      Капитан встал и, резко обернувшись к сгрудившимся испанцам, спросил:

      – Как вы думаете, кому?

      Слова эти были произнесены на кастильском наречии, но звук родной речи ничуть не обрадовал пленников. Трудно сказать, в какой именно форме проявил бы себя закипающий капитанский гнев, если бы в разговор не вмешался крупный лысый корсар с толстым красным носом, несшим на себе след сабельного ранения. Это был Моисей Воклен, один из помощников Олоннэ, в недавнем прошлом сборщик налогов из Пикардии, высланный за какие-то служебные прегрешения в заморские земли французского короля. Он появился за спиной у капитана и положил ему на плечо мощную лапу, поросшую густым рыжим волосом.

      – Что? – недовольно спросил Олоннэ.

      Воклен наклонился к его уху и прошептал несколько фраз. В лице капитана зажегся огонек интереса.

      – Да? Где они?

      Лысая голова кивнула в сторону кормы:

      – В большой каюте.

      Олоннэ улыбнулся, обнажая неровные, но крепкие зубы, выражение лица его сделалось угрожающе плотоядным. Не раздумывая далее, он решительно зашагал в указанном направлении.

      – А что делать с ними? – спросил Ферре. Он имел в виду испанцев.

      – Неужели ничего не приходит в голову? – усмехнулся Олоннэ, переступая через очередную кирасу.

      – Куда это он? – спросил одноглазый Ибервиль у Воклена.

      Тот не успел ничего ответить, потому что и спрашивающему и остальным, находящимся на палубе, все стало понятно само собой.

      Со стороны кормы донесся истошный женский вопль. Затем второй.

      – Там женщина? – спросил туго соображающий Ферре.

      – Две, – улыбнулся Воклен.

      – Откуда они там взялись? – удивился ле Пикар, почесывая татуировку на правой щеке.

      В этот момент от толпы испанцев отделился черноволосый юноша в изорванной, окровавленной рубахе и бросился в направлении кормы. Воклен как будто ждал этого, он нанес ему мощный удар эфесом шпаги в челюсть и, когда тот рухнул на палубу, спокойно сказал:

      – Теперь мы знаем, за кого можно будет требовать выкуп. Этот кабальеро несомненно родственник благородных сеньорит из кормовой каюты.

      Лежащий глухо застонал.

      – Я прав? – наклонился к нему Воклен.

      Женские вопли продолжали доноситься до столпившихся на палубе мужчин. Испанцы все более мрачнели, корсары, наоборот, веселились, подмигивали друг другу и отпускали