кого выявили, проверяют. А их немного: официально в мире один параллельщик на три-четыре миллиона человек. Неофициально, как говорил дед, их может быть и в десять раз больше, тех, кто или не опознан – к примеру, совсем маленькие дети или сошедшие с ума, – или сообразил не привлекать к себе внимания. Ну а где-нибудь в отсталых странах до сих пор учета нет, там вообще официально ни одного параллельщика не обнаружено, да и о «тенях» после нападений мы, бывает, узнаем через несколько лет, когда уже все прошло. Но у нас учет ведется, и тебе повезло, очень.
– Почему? – Я знала, что мне повезло, но он имел в виду что-то иное.
– Параллельщиков не любят, а то и боятся, некоторые вообще считают, что мы во всем виноваты. Были убийства, даже ритуальные – сект сейчас много.
– Значит, здесь все это до сих пор? А как же тогда развитая промышленность? Да и город, смотрю, спокойно живет, и в мировых новостях особо ничего не говорят.
– Промышленность… – Лаки снова улыбнулся. – Правительство, сместившее президента, выбрало нового, более толкового правителя – я уже говорил об этом. Конечно, «мировое сообщество» завопило о «возвращении тоталитаризма», но результаты нападения исконников заставили их умолкнуть. А результаты эти как раз и требуют, чтобы у нас была сильная страна, то есть вменяемая, независимая от «мирового сообщества» и не хапающая все, до чего дотянется, власть и мощная промышленность…
– Эх, поняло бы это наше руководство, – вырвалось у меня. – Прости, продолжай.
– Наиболее важные предприятия снова ушли под управление государства, хотя официально стали акционерными обществами, с контрольным пакетом именно у государства. Частникам передали право производства одежды, мебели, еды, бытовой техники, но с ограничением: приоритетной должна быть закупка сырья у местных производителей. Не знаю, как они там все организовали – я не экономист, – но удалось возродить колхозы, поднять сельское хозяйство, в то время как раз начинавшее погибать. Конечно, и фермеры у нас есть, как были единоличники раньше, в Союзе, и их довольно много. Но в основном развиваются средние и крупные предприятия, колхозы.
К этому еще и нападения исконников привели.
– Как?
– Они хотят повторить довоенный эксперимент, а в идеале – распространить эти зоны на все крупные города мира. Но сейчас ни у кого нет необходимых данных, а при наших знаниях для запуска процесса слияния пространств нужно огромное количество энергии. В маленьких городках ее столько нет – первые попытки исконников на Урале это показали. Тогда они за год штук двадцать экспериментов провели, по заказу сепаратистов – те хотели отгородиться от Европейской части такой вот границей из измененного пространства. Только энергии на это и на всей Земле не хватит, но они этого тогда не знали. И сколько бед они принесли! Каждое нападение приводит к некоторому сдвигу пространства, и чем более заметен этот сдвиг, тем сильнее эффект. В районах с плотной застройкой он есть, но захватывает целые дома, а не