Рамиро. – Не сказал бы, что мы кормим пленников так же хорошо, а потому нас, возможно, не ждет ничего ужасного.
– Согласен, – сказал Вальдивия. – Нужно постараться извлечь из всего этого максимальную пользу. Еда – весьма неплохое начало.
– Но не забывайте о том, что нам неизвестны их обычаи, – возразила Эсмеральда. – Пока что туземцы ведут себя как-то непоследовательно… Сначала эта клетка… А затем вдруг хорошая еда. Впрочем, нас, возможно, ожидает кое-что получше, когда туземцы поймут, что нам можно доверять. Нужно надеяться на лучшее, однако, конечно, не стоит быть наивными.
Пабло с удовольствием набивал себе желудок.
– Да, еда неплохая, – сказал пожилой моряк, окидывая клетку взглядом и улыбаясь щербатым ртом, – но вот устраивался я получше даже на самых захудалых постоялых дворах во Франции.
Его незатейливая шутка вызвала сначала еле слышные смешки, однако затем смех стал громче. Глядя друг на друга, испанцы то замолкали, то вновь начинали хохотать. Смех ослабил душевное напряжение и так увлек их, что они не сразу обратили внимание на негромкие звуки барабана, донесшиеся с площади.
Когда стемнело, пленники увидели наверху каменных зданий отражение большого костра и факелов, горящих на главной площади. Резные изображения на фасадах, казалось, извивались и корчились в мерцающем янтарном свете. Часом позже к ударам барабана добавились новые звуки – какие-то потусторонние завывания и длинные, пронзительные трели керамических свистков. Наверху одного из строений два туземца, держа у рта огромные морские раковины, дули в них, словно отвечали на жуткую музыку, доносящуюся снизу. Барабанные ритмы зазвучали уже иначе. Некоторое время спустя они опять стали меняться, усиливаясь, ускоряясь. Стук не утихал ни на минуту. Со стороны площади донесся аромат, похожий на запах сжигаемого ладана.
Военачальник, как прозвали его испанцы, подошел по тропинке к двери клетки. Сейчас он с головы до ног был выкрашен в красный цвет. На нем был огромный головной убор из зеленых перьев – такой же, как у вождя, которого испанцы видели раньше наверху каменного здания. Следом за военачальником шли десять воинов – тоже с разукрашенными телами и явно в приподнятом настроении – возможно, даже пьяные. На том из них, кто шагал сразу за военачальником, была длинноносая красная маска.
Эту короткую процессию замыкал длинноволосый человек с изможденным морщинистым лицом, облаченный в белые одежды. Его череп казался еще более деформированным, а глаза – еще более дикими, чем тогда, когда испанцы увидели его в первый раз. Один из туземных воинов открыл дверцу, и длинноволосый мужчина указал жестом на Вальдивию. Воин схватил командира испанцев за здоровую руку и повел его за собой по тропинке. Затем длинноволосый указал на Диего и Хуана – двух офицеров, обрывки изящной одежды которых свидетельствовали об их более высоком социальном статусе. После молчаливый пожилой индеец еще раз осмотрел пленников, остановив взгляд сначала на Гонсало (который