телефон, она опустила голову.
– Что случилось? – спросила я.
Подняв взгляд, Джо глубоко вздохнула:
– Мне нужно вернуться в гребаный Скопье, мать его за ногу.
– Что?!
– Подожди. – Она набрала своего водителя, а затем жестом попросила официанта принести чек. – Прости. Выходит, что я не могу остаться.
– Что произошло?
– Нам должна была прийти поставка детского питания и подгузников для беженцев в Станковаче, но ее задержали на греческой границе.
– Но сейчас выходные. Это не может подождать до понедельника?
– Если я потеряю поставку, тысячи долларов вылетят в трубу, – ответила Джо, роясь в своем кошельке. – А македонская полиция явно пытается ее конфисковать. Если им это удастся, мы можем о ней забыть.
– Зачем бы им это делать?
– Потому что некий полицейский на границе знает, что есть одна сумасшедшая американка, которая заплатит, чтобы ей отдали ее поставку.
– Ты это сейчас о себе?
– Ясен пень.
– Ты собираешься заплатить этому полицейскому?
– Да, – небрежно произнесла она, допивая содержимое своего фужера.
– О боже, – сказала я.
– О боже, – передразнила меня Джо и рассмеялась. – Все в порядке, Мэдди. Тут просто так заведено.
Мы взяли такси до моей квартиры. Собирая вещи в свою сумку, она заметила, что я делаю то же самое, и сказала:
– Я не могу взять тебя с собой.
– Почему?
– В этот раз это не самая лучшая идея.
– Я закончила преподавать, а пакет с заданиями из издательства «Фодор» придет не раньше чем через две недели. До того момента я не смогу даже приступить к работе. Позволь мне поехать с тобой.
– В Македонии с каждым днем становится все хуже. Массовые убийства. Бомбардировки. Нас, американцев, предупреждают, чтобы мы не ездили в страну.
– Ты же там живешь!
– Я должна! А ты не сходи с ума.
– Я еду.
Секунду подумав, Джо взяла меня за руку:
– Спасибо.
Первый отрезок пути Джоанна провела в СМС-переписке со своими коллегами, объясняя им ситуацию. Когда мы пересекли границу, я погрузилась в раздумья. Мои родители будут в ярости, оттого что я взялась за работу для издательства «Фодор» и остаюсь в Восточной Европе. А вот моя бабушка Одри будет довольна. На нее полусонный ритм жизни ее родного маленького университетского городка на Среднем Западе, полного преподавателей и иммигрантов, тоже наводил тоску. Однако она выучила французский в школе, а немецкий – благодаря своим дедушке и бабушке.
Когда мне исполнилось тринадцать, она взяла меня в архитектурное турне по Франции, особое внимание уделяя зданиям, построенным Ле Корбюзье. По воскресеньям бабушка водила меня в Музей искусств Нельсона-Эткинса, заставляя меня повторять за ней: «Хотя расположенный в Канзас-Сити Музей Нельсона-Эткинса прежде всего известен своей коллекцией азиатского искусства,