даст клятву верности Бениту, – предложил Серторий легко, будто говорил о покупке хлеба или сандалий. – А сам удерет в Лондиний и попросит политического убежища.
– А ты клялся? – спросил Марк. Он спросил об этом как бы между прочим, но Серторий вдруг сделался суетлив и нервен.
– Разумеется. Все слушатели академии присягают Бениту.
– Даже шлюхи в лупанариях присягают, – засмеялась Береника. – Тогда они не заражаются сифилисом. Говорят.
– Не хочу иметь ничего общего с Бенитом. Даже клятвы.
– Это глупость. Подумаешь – клятва. Я присягал ему трижды. Но в душе я его презираю, – принялся торопливо возражать Серторий. – И в любой день могу послать Бенита с его клятвой к Орку. К счастью, Юпитеру теперь плевать на клятвопреступления.
Береника уселась на ложе рядом с больным. Румянец на ее щеках так и горел, соперничая с нежным оттенком губ.
– Ты нам нужен, Марк. – Она положила руку на острое плечо больного. – Или ты забыл, ради чего мы вернулись в этот мир.
– Ради чего? – Марк улыбнулся. Губы у него были совершенно прозрачные.
– Мы должны отомстить, – напомнила Береника и нахмурила тонкие брови. Глаза ее из черных сделались черно-синими, и от этого холодного блеска у любого тут же зашлось бы сердце. Но Марк продолжал улыбаться.
– Ради мести не стоило возвращаться, – сказал он тихо.
– Мы должны были написать книгу, – сказал Серторий. Но как будто между прочим. Будто только сейчас об этом вспомнил.
– Книга. Да, знаю, – кивнул Марк. – Я думал о книге. Но смотри, что теперь я могу. – Он вытащил из-под сандалии Береники раздавленного черного жучка. – Бедняжка. Не успел увернуться.
Он положил его на ладонь и стал дышать, бережно обволакивая теплом вытекающего из легких воздуха. И вдруг жучок дрыгнул лапками, раз, другой, перевернулся, сбежал с ладони спасителя и устремился в густую траву.
– А человека ты можешь оживить? – спросил Серторий, потрясенный.
– Нет, человека не могу. Было бы больше времени – смог бы. Научился бы. Но не успею. Но бабочек могу. И даже птиц. Но это не оживление, это другое. Я решил, пусть будут бабочки и птицы. Разве этого мало? Времени совсем не осталось. Вытекло время из… – Он не договорил, засмотрелся на пурпурную бабочку, что порхала меж цветов живым огоньком.
Береника вздохнула и покачала головой:
– Ты слишком сильно переменился, Марк. Ты мало похож на прежнего.
– Ты тоже… мало похожа… я не о внешности.
Она поднялась.
– У тебя найдется, что выпить, а то во рту пересохло? – Он сделал попытку подняться, но она его остановила. – Нет-нет, ты лежи. Мы сами все найдем.
– В холодильнике молоко и минеральная вода, – сказал Марк.
Гости бесцеремонно направились в дом. Сначала на кухню, потом вместо триклиния завернули в таблин Нормы Галликан. Береника быстро просмотрела бумаги на столе.
– Она тут не особенно-то стеснена, хотя и в изгнании, – заметила девушка