зека. Сам признался. Только вот не поверила Зина Кравцову и обвинению. Не тянул Кравцов на палача прокурорского – кишка тонка. Врёт, как дышит.
Убийца так и не пойманный бродил где-то рядом.
Конечно же – это личный враг Морозовой, кому она перешла дорогу, возможно посадила. Но кто? Зина с осторожностью ходила первое время тёмными вечерами.
Желание поступить на юридический отпало само собой. Без Эммы Викторовны всё превратилось в рутину, обыденность и, как оказалось, не безопасную. Единственное увлечение – книги. Но и чтение надоедало. От тусклого вечернего света болели глаза. Зина захлопывала книгу, выходила на крыльцо и курила. На чёрном небе сверкали звёзды. Зина куталась в шаль и с жадностью затягивалась. Она смотрела на звёздный ковш над головой и думала о том, где бы она могла быть и чем бы занималась – будь Эмма Викторовна жива.
В кабинете Морозовой, в шкафу осталась бутылка лимонного ликёра. По словам прокурорши – редкостная сладкая дрянь.
Бутылка стояла трофеем, пока Зина до неё не добралась.
Отлив в рюмку, Зина помянула Эмму Викторовну. Сладкая дрянь оказалась вполне приятным напитком. Зина утащила бутылку домой, спрятала в тумбочку с книгами и втихаря попивала.
Осень стояла холодная, по утрам всё в снегу. К обеду снег сходил и пахло сыростью и прелыми листьями.
Зина с тоской поглядывала в запотевшее окно кабинета.
На столе ворох бумаг, дверь не закрывалась – постоянно кто-нибудь заглядывал, что-то говорил, о чём-то просил или требовал. Зина, кутаясь в шаль, с неприступным выражением на лице стучала по клавишам машинки.
– Ну что же ты, – качал головой новый прокурор Спиридонов, просматривая документ и, делая красным карандашом пометки, – вот, опять ошибка! По внимательней надо быть, Зинаида. – Произнося имя Зины голос Спиридонова по комариному звенел.
Зина морщилась: «Как вы все надоели!»
– Надо бы перепечатать, – Спиридонов положил листок перед Зиной.
– Хорошо! – ответила она резко и продолжила стучать по клавишам.
– Прямо сейчас! – взвизгнул Спиридонов, и, вздрогнув, Зина остановилась. Стёкла прокурорских очков сверкали. – Перепечатаешь немедленно и принесёшь мне по всей форме! Распоясались тут совсем… – прошипел Спиридонов последнюю фразу и вышел, хлопнув дверью.
Зина сидела секунды две три, затем схватила попавшийся под руку карандаш и запустила им в дверь. Карандаш ударился о стену.
Зина глянула в исправленный Спиридоновым документ – всё в красном. «Тоже мне учитель!» – она вытащила из машинки напечатанный лист и вставила новый.
В это время в дверь просунулась голова практиканта Митина.
– Можно? – спросил он и, не дожидаясь ответа, вошёл, – Зин, мне бы напеча…
– Не сейчас! – рявкнула Зина и застучала по клавишам.
– Хорошо, потом… – осёкся Митин и присел на стул с папкой под мышкой, но тут же, будто вспомнив что-то, встал и полез в карманы пиджака. – Я тебе тут чай принёс и сахар. – Он положил перед Зиной на стол два кулька: – Вот. Может кипяток принести?
– Не