но и сделал телегу безлошадную. А на его двор ворвались соседи с дрекольем, его б забили до смерти, кабы не жрецы-стражники из святилища. А дальше его пытали в подземельях святилища, требовали, чтоб сознался, что колдовал. Братило пытался пояснить, что то формулы, математика, сила пара. Да какое там! Мать Доброгнева орала благим матом, пугала всякими карами, а Упырь Лихой сам Братилу пытал. Видать, нравиться то ему, злодею. Братило так и не сознался, что он колдун. В подземельях он впервые возрадовался, что жена Любавушка и малец-сын от хвори почти год назад померли. А то б и им досталось. И вот костер. Неужто княгиня Мара Твердиславна да молодой князь Ратибор Ратмирыч не заступятся? Они не дают в обиду люд простой. Да, видать, для ентих сильных мира сего простой человек – букашка. Раздавят, не заметят.
…Жрецы-стражники вытащили кузнеца из клетки, он и не сопротивлялся, сняли цепи, втащили на помост и привязали к столбу. Верховная жрица встала и толкнула краткую речь. Называла кузнеца колдуном, пособником демонов, Темных Сил, призывала на его голову кары богов, проклятия Первозданных Стихий. Маре хотелось удавить эту фанатичку. Но она сидела с постно-благочестивой миной, ничем не выказывала своих чувств.
– Княгиня, желаешь ли речь держать? – спросила верховная.
– Нет, мать Доброгнева, ты ужо всё сказала, – ответила Мара. – Боги открывают тебе боле, чем простым смертным.
Глаза верховной злобно сверкнули, но она ничего не произнесла, поклонилась княгине, спросила то же самое у Ратибора. Он также отказался речь толкать. Наконец, верховная опустила свой большой зад в кресло. Мара едва заметно усмехнулась. Вот так в этом мире воспринимают технический прогресс. Средневековые варвары! Ладно, Мечислав говорил, что кузнеца можно спасти и спасет его. Мечислав сидел рядом с ней. Как обычно невозмутим. А сын Ратибор мрачен. И у Мары сейчас паршиво и муторно на душе. Хотя, она ведь больше двадцати лет в этом мире. Пора бы и привыкнуть.
– Дозволишь ль начать, княже? – спросила верховная.
Ратибор кивнул. Верховная подала знак. Жрец-палач поджег дрова пучком горящей пакли, вскоре кузнеца окутал густой дым. Мара слегка покачала головой. Ничего, несчастного кузнеца спасут, вот только Ратибор об этом не узнает. Маре сейчас жаль сына даже больше, чем приговоренного. Пламя, получив пищу, взмыло вверх, к ногам кузнеца. Толпа взревела. Мара старалась не смотреть ни на кузнеца, ни на сына. «Спокойно, спокойно, – приказывала она себе. – Его спасут, Мечислав говорил…»
– Ужо пособник демонов! – злобно фыркнула верховная. Она и жрец Упырь Лихой вовсю глядели на костер, старались не упустить подробности. «Фанатичка, – подумала Мара. – А этот Упырь просто садист» И вдруг…
– Люди! Будьте вы все прокляты! – вдруг услышала Мара громовой голос. – Да покарают вас боги!
Это кузнец. Несчастный способен так кричать. Толпа замолчала в оцепенении. Верховная нервно сжала свой посох. Пламя заглушило последние крики несчастного, веревки лопнули и он рухнул в бушующий огонь.
– Он