И это еще была не самая плохая новость для человека со сломанной челюстью и отбитыми детородными органами.
Не знаю, как сейчас, но во времена моей юности считалось просто немыслимым нападать на парня, если он шел с девушкой. Оба они обладали дипломатическим иммунитетом. Даже на бандитской Первомайке на такие нападения было наложено табу. Тот, кто рисковал все же нарушить это непрописанное в уголовном кодексе правило чести, очень сильно портил себе репутацию, а иногда даже и здоровье.
Покончив разбираться с негодяями, Мясник взял под руку свою девушку и тут же поспешил с ней дальше. И у него была очень веская причина, чтобы поторопиться. Незадолго до этих событий его подруга вся в слезах прибежала к нему в общежитие и попросила о помощи. Она жила вместе с родителями и своей младшей сестрой, которой было, если не ошибаюсь, лет пятнадцать. Днем у сестры начались сильные боли в нижней части живота, ставшие вскоре просто невыносимыми. Вызвали скорую, но приехавшая женщина врач после осмотра больной сказала, что это какие-то обычные женские боли, часто бывающие у девочек такого возраста, и что к утру они полностью пройдут сами собой. Врач поставила обезболивающий и уехала. Но после окончания действия укола боли возобновились с прежней силой. На повторный вызов скорую высылать наотрез отказались. Сестре становилось все хуже и хуже. Родители места себе не находили. Мрачно выслушав эту историю, Мясник как был в домашних тапочках и трико поспешил в их квартиру. У него сразу закралось подозрение, что это аппендицит. Дед в свое время рассказывал ему о таких случаях, когда даже опытные врачи могли ошибиться с правильным диагнозом в подобной ситуации, поскольку аппендицит очень коварен…
Когда, наконец, они пришли, Мясник кинулся осматривать несчастную девушку, которая непрерывно стонала. Он ощупал ее живот и, подняв мигом побледневшее лицо, сказал:
– Как я и думал, сильно запущенный аппендицит. Вот-вот лопнет. Остался максимум час…
Мать бросилась к телефону. На этот раз она так орала в трубку и грозила всеми известными ей небесными карами, что скорую к ним все-таки выслали. Зашла та же самая врачиха. Снова осмотрев больную, она лишь упрямо подтвердила свой прежний диагноз: мол, это все по женской части и скоро само рассосется. У матери началась истерика. Она кричала, что аппендицит вот-вот лопнет, и, если это произойдет, она лично потом найдет врачиху и убьет. Врачиха, на беду, оказалась упертая. В ответ она тоже начала ругаться и кричать, что она с отличием закончила мединститут, что у нее красный диплом и она лучше знает, что на самом деле происходит с девушкой.
Мясник все это время красный от бешенства стоял за дверью, стиснув кулаки и не вмешиваясь. А что он, ученик обычного деревенского знахаря-костоправа, мог ей сказать. У него же не было медицинского диплома. Ни красного. Ни синего. Вообще никакого.
На этот раз мать все-таки настояла на том, чтобы ее дочь отвезли в больницу. В приемном покое, кроме них, был только еще один бедолага – какой-то мальчишка с открытым переломом руки.