.

душа на древний клич Пророка,

      Туда, к развалинам, пустыням и гробам

           Священного Востока!

      Прощание

      Отчалил пароход… Приветный мирный край,

      Где дни я проводил в тиши уединенья,

      Где снова я познал тревогу вдохновенья,

      Отраду тихих дум и сладких грёз – прощай!

      Уж властные кругом кипят и брызжут волны

      И в беге радостном влекут меня с собой

      Куда-то прочь, – а я на палубе, безмолвный,

      Стою, – и грудь моя сжимается тоской.

      Увижу ль вас опять, суровые вершины

      Над морем спящих гор и хмурые леса,

      Кудрявые сады и влажные долины

      И ясные, как взор младенца, небеса?

      Вернусь ли вновь сюда, под это солнце юга,

      К подножью этих скал, к прибрежью этих вод,

      Иль там, на севере далёком, жизни вьюга

      Меня в своих снегах и вихрях погребёт?

      К чему загадывать? – Не побежит обратно

      Гонимая во тьму грядущего волна;

      Миг счастия, сверкнув, проходит безвозвратно,

      Закинув в памяти лишь смутный образ сна.

      Нет в жизни отдыха… Бесстрастно, недвижимо

      Крутые берега над волнами стоят;

      А я, покинув их, плыву всё мимо, мимо,

      К ним молча устремив признательный мой

                                                                взгляд.

      Ай-Петри

      Дорогой, вьющейся по рубежу стремнин,

      Коляску кони мчат привычной, ровной рысью;

      Далёко в небесах угрюмый исполин,—

      Ай-Петри, – манит взор заоблачною высью.

      По сторонам пути на лозах виноград

      В приветной зелени кустов кудрявых зреет,

      А под горой внизу… там взору нет преград!

      Оттуда тихою прохладой с моря веет…

      И странный грезится мне сон под стук колёс:

      Ай-Петри выше всё растёт перед очами

      И чудится – вот, вот, очнётся вдруг утёс

      И, как орёл, взмахнёт могучими крылами,

      Чтоб к солнцу улететь… но, пленник вековой,

      Не властен за мечтой умчаться в мир

                                                        надзвёздный,

      Сорвавшись, кинется в объятья тёмной бездны,

      В то море синее, что дремлет под горой.

      Исар

      Меж двух гор, под их навесом,