и машина застонала под их весом. Наконец кузен Пелхем уселся за руль, который находился справа.
– Все устроились? Ну, держитесь! Поехали!
Бедный старый автомобильчик поднатужился и поехал прочь от станции со скоростью двадцать километров в час.
– Если слишком быстро, скажите, – озабоченно предупредил Пелхем.
Хотя у автомобиля не было крыши, Льюис почти не чувствовал движения воздуха, но Пелхем Барнавельт, похоже, был уверен, что они катят с ветерком. Кузен сразу понравился Льюису. Этот чудной старичок вел себя как мальчишка и заражал энтузиазмом остальных. Довольно долго они тащились по узкой дороге среди холмистых зеленых пастбищ, на которых паслись белоснежные овцы, и наконец свернули на длинную извилистую подъездную дорожку.
– Ну вот, – Пелхем кивнул на крохотный кирпичный коттедж. – Раньше это был домик привратника – когда-то у нас было кому отпирать ворота. А прямо за поворотом – дом моих предков и ваших, кстати, тоже. Джонатан и Льюис, добро пожаловать в Барнавельт-мэнор!
Машина обогнула запущенную, неопрятную живую изгородь, и Льюис ахнул: прямо перед ними стоял огромный серый каменный дом с решетчатыми окнами, двумя башенками, эркерами – их было штук десять, не меньше, – множеством фронтонов и замысловатыми острыми крышами под блестящим черным шифером. Старый особняк освещало утреннее солнце, однако его темные мрачные стены будто оставались в тени и производили гнетущее впечатление.
«Это плохой дом», – подумал Льюис и тут же удивился, что ему пришла в голову эта мысль. В конце концов, как сказал кузен Пелхем, здесь жили его предки. И уж, конечно, Шерлок Холмс посмеялся бы над тем, кто боится привидений. Просто он опять паникует на ровном месте. И все-таки… Большая часть дома, очевидно, оставалась нежилой. Множество темных окон смотрели на гостей невидящим взором, точно пустые глазницы черепа. По обеим сторонам извилистой подъездной дорожки трава была аккуратно подстрижена, но дальше лужайка и кусты буйно и густо разрослись. На самой высокой трубе, нахохлившись и опустив голову, сидела тощая черная птица – грач. Повсюду отчетливо чувствовался тягостный отпечаток разрушения и упадка. Сам дом, казалось, зловеще ухмылялся, и его бесплотное приветствие вселяло ужас.
У Льюиса екнуло сердце. Кузен Пелхем продолжал болтать, дядя Джонатан беспечно улыбался. Ни тот, ни другой ничего не заметили. «И все-таки, – опять подумал Льюис, – это плохой дом».
Глава третья
Старый автомобиль, крякнув, остановился перед главным входом. Кузен Пелхем выбрался из машины. Высокие двери особняка распахнулись, и на порог медленно вышел еще один старик: довольно крепкого сложения, немного сутулый и почти совсем лысый. Одет он был в черный костюм, слегка порыжевший от времени.
– Это Дженкинс, – представил его Пелхем. – Мастер на все руки. Дженкинс, будьте так добры, помогите гостям с багажом.
– Да, сэр, – скорбно отозвался Дженкинс и взял у дяди Джонатана два чемодана. Льюис