сестра Мария Магдалина с ласковой улыбкой погладила лобик ребенка.
– Мать-настоятельница, если это девочка, мы сможем оставить ее? – с волнением в голосе сказала она.
Сестра Аполлония не ответила. С необычайной ловкостью она стала раздевать ребенка. Из-под шерстяной шапочки показались короткие густые каштановые кудряшки. Когда с ребенка сняли одежки из грубой ткани, оказалось, что его упитанное тельце покрыто красными пятнами.
– Господи! – всполошилась сестра-хозяйка. – Неужели это оспа?
– Оспа! – эхом отозвалась настоятельница. – Отче небесный, спаси и сохрани!
Монахини в беспокойстве переглянулись и одновременно перекрестились. И только сестра Люсия закатала рукава и погрузила в теплую воду чистую тряпочку.
– В двадцать лет я переболела оспой, – сказала она. – Доктор, который лечил меня в Квебеке, сказал, что второй раз люди не болеют. Мои щеки в оспинах, но Господь даровал мне исцеление. Поэтому я не жалуюсь.
Быстрым движением она сняла с попки ребенка последнюю пеленку и стала его обмывать.
– Ага, это девочка! – объявила она. – Матушка, посмотрите, как она щурится! Ей мешает свет. И тельце все горит. Думаю, родители понадеялись, что мы сможем ее вылечить. Эти бедолаги, наверное, спутали монастырь с больницей! Какое несчастье заставило их оставить такую крошку на нашем пороге?
– Если бы они хотели, чтобы мы ее полечили, они бы постучали и остались, – отозвалась сестра Аполлония. – Добрые христиане не оставляют своих детей на чужом пороге ночью, да еще в такой холод!
Сестра Мария Магдалина украдкой вытерла слезы. Вид больного ребенка вызвал в ее душе бурю эмоций. Молодой монахине хотелось снова взять его на руки, но она боялась заболеть – особенно оспой, от которой многие умирали, а те, кто остался в живых, были обезображены шрамами. Лицо сестры Люсии было тому ярким свидетельством. Сестра Мария Магдалина не осмеливалась даже прикоснуться к снятым с ребенка одежкам. Однако, постригаясь в монахини, она знала, что ее участь отныне – бесконечное самопожертвование и служение всем людям, взрослым и малышам. Настоятельница словно прочитала ее мысли.
– Вымойте руки и лицо холодной водой с мылом, сестра Мария Магдалина! – сказала она. – Бояться нечего. В худшем случае у малышки корь.
Сестра-хозяйка в это время перебирала шкурки, взвешивая каждую в руке. Клочок бумаги упал к ее ногам. Она торопливо подняла его и прочла вслух:
«Нашу дочку зовут Мари-Эрмин. В прошлом месяце, перед Рождеством, ей исполнился годик. Отдаем ее в ваши руки, на милость Господню. Шкурки – задаток за ее содержание».
– А подписи нет! – добавила сестра-хозяйка. – Мари-Эрмин! Какое красивое имя!
Сестра Люсия в свою очередь прочла записку.
– Ее писал образованный человек, – сказала она неодобрительно. – Правильная речь, ни единой орфографической ошибки…
– Ну, записку можно продиктовать и постороннему человеку! – ответила на это