Думаю, ты прав, Борис. Определенно пойдет дождь.
ПАСТЕРНАК. Пахнет дождем. Так что мне точно пора.
МАНДЕЛЬШТАМ. Да, Борис. Почему бы тебе не спрятаться от него в своем уютном кабинете с красивым столом? Возьми лист плотной кремовой бумаги, обмакни перо в чернильницу и отличными черными чернилами напиши очередное стихотворение о гении Сталина.
ПАСТЕРНАК. До свидания. Хорошего вам дня.
МАНДЕЛЬШТАМ. День у меня и так прекрасный. Главное, не забудь поблагодарить товарища Сталина за дождь!
Картина 5. Определение истории
(ПАСТЕРНАК проходит мимо стола, чтобы сесть на парковую скамью у авансцены слева. СТАЛИН встает из-за стола, идет к сцене, пока говорит, останавливается за спиной ПАСТЕРНАКА, когда они говорят. ПАСТЕРНАК кормит голубей крошками из бумажного кулька. Слышно курлыканье голубей).
СТАЛИН. Да, я тоже люблю кормить голубей. Нагуляв вес, они очень хороши, если поджарить их в масле. Тебя что-то тревожит, Борис?
ПАСТЕРНАК. Почему вы арестовываете других писателей, а мне дали дом в Переделкино?
СТАЛИН. Тебе не нравится твой дом в Переделкино?
ПАСТЕРНАК. Мне нравится мой дом в Переделкино, но я не понимаю, почему я могу жить там, тогда как многие другие отправлены в ссылку… или того хуже.
СТАЛИН. Может, я хотел оставить одного хорошего писателя в живых, чтобы все эти подхалимы из Союза писателей озверели от зависти. А может, мне нравится смотреть, как тебя мучают угрызения совести. Вы, писатели, должны меня благодарить, знаешь ли. Я оказал вам большую услугу. Теперь вы знаете, каково это, выбирать между писательством и жизнью. Не Толстой научил вас, что писательство – это жизнь и смерть и все, что между ними. Я научил. Но услышал хоть слово благодарности? Только от людей, которые говорят совсем не то, что думают. Когда я учился в семинарии, нам не разрешали читать литературу, пагубную для души, вроде Толстого, поэтому книги я приносил тайком. Но священники залезали в мой сундук, забирали книги, а потом бросали их в костер. Так что именно церковь научила меня всему, что я знаю о свободе выражения мнений.
ПАСТЕРНАК. Вы можете делать все, что пожелаете. Мои мысли значения не имеют. Так почему вы позвали меня?
СТАЛИН. Потому что ты – мой друг, Борис. Ты – мой друг, правильно?
ПАСТЕРНАК. На этот вопрос ответить трудно.
СТАЛИН. Видишь? Поэтому я тебя и люблю. Я спрашиваю, ты – мой друг, и ты выдерживаешь паузу перед ответом. Ты всегда выдерживаешь паузу, прежде чем поцеловать мне зад. Чувство такта у тебя отменное, Борис.
ПАСТЕРНАК. Если я ваш друг, сможете вы кое-что сделать для меня? Оставьте Мандельштама в покое.
СТАЛИН. Ты хочешь, чтобы я оставил в покое человека, который думает, что мои пальцы – как черви, а усы тараканьи? Так ты оцениваешь нашу дружбу? Потому что платить приходится за все, Борис. И Мандельштам почувствует себя обойденным моим вниманием, если я оставлю его в покое. И о чем он тогда будет писать? Признай это, Борис. Вы мне нужны. Я даю вам ясность. Я даю вам определенность. Вы обозначаете себя, говоря, я – не ОН. Я