У нее есть тетя Лиз, и тетя Молл, моя мать и сестры тоже готовы помочь. Я уехал на какую-то неделю или чуть больше, а потом Серии закончатся, и я вернусь домой на всю зиму, буду работать на кондитерской фабрике.
РИС. Я уверен, она поймет.
ДЖОННИ. Не думаю. Она несчастна.
РИС. А когда было по-другому? Мне она всегда казалась потерянной. Но, разумеется, не так много времени я провел в ее компании.
ДЖОННИ. Иногда я тревожусь, а не сделает ли она что-то безумное.
РИС. Например?
ДЖОННИ. Не знаю. Убежит из дома. Бросится под паровоз. От нее можно ждать всякого. Сегодня она в отличном расположении духа, нежная и ласковая, а на следующий день становится совершенно другой. Меня мучает совесть из-за того, что я здесь. Будто убежал от нее.
РИС. Она знала, за кого выходила.
ДЖОННИ. Не уверен, что она это понимала. Думаю, никто не думал, что после войны я снова стану хорошим питчером.
РИС. Но ты стал. Вылечился, отлично провел год в младших лигах, и теперь будешь подавать за «Янкис» в первой игре Мировых серий. Я уверен, она очень тобой гордится.
ДЖОННИ. Она думает, что бейсбол – самая дурацкая трата времени в истории человечества. Я купил ей телевизор «Филко». Так что она может смотреть игры «Серий», если захочет. Но я сомневаюсь, что будет смотреть.
РИС. Она – хорошая девочка. Просто не знает, какая она. Никогда не знала. Это не ее вина. Вся ее жизнь – дрейф от одной катастрофе к другой, как и у меня, да только мне платят за то, что я пишу об этих катастрофах. Сначала она залетела, потом неудачно вышла замуж, но теперь встретила тебя, и в этом ей очень повезло. Пока она просто не может в это поверить. Или верит, но считает себя обязанной все испортить, думая, что не заслуживает такого счастья. В любом случае, тебе, скорее всего, крепко достанется, но любовь – совсем не то, как ты, возможно, себе это представляешь. Ты прошел через многое. Война. Осколки немецкого снаряда в ногах. А теперь тебе предстоит выступить в Мировых сериях. Наслаждайся, пока можешь. Каждый хороший день может оказаться для тебя последним.
ДЖОННИ. Кейси меня не поставит. Я в составе только потому, что два левши травмировались в последнюю неделю сезона. Он сказал мне об этом, считай, открытым текстом.
КЕЙСИ (обращается к ДЖОНУ из раздевалки на стадионе «Янкис», в длинном свитере и носках, но без штанов). Не рассчитывай на какие-то поблажки, парень. Жизнь сурова, как и игра. Болельщики будут кричать тебе такое, чего дьявол не кричит в аду. Ты не должен терять самообладание от их криков. Люди пытались сломать меня всю жизнь. Никто и не думал, что я смогу стать таким менеджером. Они называют меня Кейси Вонючка. Эй, Вонючка, кричат они, ты уже гений? Когда я играл сам, они освистывали меня всякий раз, когда я выбегал на поле. Поэтому однажды я завел разговор с одной маленькой птичкой, практически ручной, которая прижилась на скамье запасных. Игроки постоянно подкармливали крошками от чизбургеров. Вот и у меня она ела с руки. Потом я ее поймал, сунул в шлем, а шлем надел на голову. Выбежал на поле, болельщики освистывали меня и выкрикивали всякие гадости о моей матери. Я