сваришь. Дело можно делать только с командой пусть и не интеллигентных, но последовательных людей. Этот мир меня не устраивает, я должен его изменить».
Щедровицкий в свое время подписал письмо с протестом против дела Даниэля и Синявского и был за это исключен из партии. Опубликовав затем статью в "Литературной газете", он вынужден был также уйти с работы. Кстати, один из немногих Георгий Петрович в этой ситуации вел себя мужественно, не каялся, а напротив, еще в те застойные годы требовал гласности. Но вот вопрос, почему он подписал письмо? Большинство подписавших делали это исходя из нравственных соображений. Поступок же Щедровицкого определялся, как мне помнится, другими мотивами. Это был смелый, мужественный поступок, но диктовался он скорее ненавистью к социалистическому обществу, а также соображениями политики. Подобно тому, как Георгий советовал автору вступить в середине 60-х годов в партию, чтобы, как он говорил, «воспользоваться возможностью влиять на ход событий», он сам подписал письмо, не желая упускать возможности повлиять.
Если Мамардашвили был философ экзистенциального толка, понимающий свою жизнь как духовный путь, сознающий себя в лоне христианской культуры, то Щедровицкий – рационалист до мозга костей, человек, отрицающий духовный и трансцендентальный опыт, чуждый идей христианской культуры. Возможно поэтому он так держался за школу, полностью отождествил себя с методологией, не раз и не два подчеркивал свою значимость для истории. Когда к концу 60-х годов теория деятельности была построена, и его соратники из Московского логического кружка разошлись, Щедровицкий оказался перед выбором. Или выйти "из подполья", стать философом открытой культуры или продолжать культивировать эзотерическую методологию, но уже с другими людьми.
Он выбрал второй путь, еще энергичнее начал вносить порядок в мышление других людей, строить замкнутый микрокосм методологии, которая с этого момента стала ассоциироваться только с его именем и идеями. Вся эта титаническая работа по переделке мышления других людей и строительству методологического храма (сначала в виде семинаров, затем организации многочисленных оргдеятельностных игр) требовала от Георгия огромной энергии и усилий. Он жил и работал на износ, по сути, не получая никакой энергии извне, от своих друзей и учеников. Ведь организация, семинар, игры – это не духовная общность, в них нет любви, нет бескорыстной отдачи, зато царит дух соревнования, борьбы, смелых экспериментов над другими людьми. В такой атмосфере только берут, но известен христианский принцип – чем больше берешь от других, тем меньше получаешь, чем больше отдаешь, тем больше получишь. Может быть, поэтому, когда телесные силы Щедровицкого оказались исчерпаны, а задачи и содержание были исчерпаны еще раньше, наступил кризис личности, осознаваемый как отсутствие сил и энергии, утеря смысла работы и творчества. Но продолжим выкладывать сомнения, касающиеся «Лекций о Прусте».
3.2. Природа и смысл антропологической реальности
Мераб