актов, попыток переворота. В столице усилили меры безопасности. Организацию охраны траурного поезда, Павелецкого вокзала и расчистку от снега дороги от резиденции Горки до железнодорожной станции поручили Абраму Беленькому. Он же должен был обеспечить проезд врачей для вскрытия трупа. Путь от вокзала до разъезда Герасимово и окрестностей Горок оцепили войска Осназа. Ночью их по тревоге подняли в казармах недалеко от Покровских ворот и без лишних объяснений рассыпали по всему пути следования поезда. Бойцы устанавливались буквально через каждые сто метров. Мосты находились под особым контролем: в Кремле рисковать не хотели: если бы поезд с телом Ленина был взорван террористами, погибло бы все руководство страны.
В эти часы возможность государственного переворота резко возросла. В столице появились дополнительные патрули. Словно всадники Апокалипсиса, проносились по заснеженным бульварам Москвы вооруженные пиками мрачные конные разъезды Осназа.
Глава охраны Ленина, Абрам Беленький, вспоминал: «По приезде в Горки мы застали там товарищей Обуха[10] и Вейсброда[11], которые приехали спустя несколько минут после смерти Владимира Ильича; они были вызваны Марией Ильиничной тогда, когда Владимир Ильич почувствовал себя плохо. Там уже находился тов. Бухарин, который в это время отдыхал в санатории “Горки”»[12].
Обстановка в ночной усадьбе была истеричной. Вожди давно знали: смерть Ленина неизбежна и близка. Они даже готовились к ней, но, когда случился летальный исход, все кремлевские боги погрузились в глубокий обморок. Неотвратимая смерть, перед которой бессильны даже могучие тираны, ужаснула одних и парализовала других.
Советский публицист Михаил Кольцов писал о ночных гостях покойника: «…Старики. Они понуро уместились внизу на диванчике. Кутаются в шинели, похрустывают суставами пальцев и, ворчливо перебивая друг друга, всё вспоминают. Они очень важные персоны в правительстве великой советской страны, руководимой Владимиром Лениным. Они начальники больших государственных учреждений, тех, в которых гений Ленина, политика и борца, развертывался с величайшей мощью. Но сейчас только старики…»[13]
Уже несколько месяцев ожидалось печальное известие. И многие соглашались с тем, что скорая смерть была бы наилучшим исходом для наглядно деградировавшего лидера коммунизма. Сознание уже навсегда покинуло Ленина, и в таком состоянии, похожем на идиотию, вождь мог дискредитировать свои великие идеи.
Вспоминая последнюю встречу с Лениным в Горках, большевик Преображенский сокрушался: «Мне стоило огромных усилий, чтобы сохранить взятую мину и не заплакать как ребенку. В нем столько страдания, но не столько страдания в данный момент. На его лице как бы сфотографировались и застыли все перенесенные им страдания за последнее время»[14]. Лицо Ленина и его выражение были главной государственной тайной.
9 сентября 1923 года, за несколько месяцев