Влас Дорошевич

Добрыня Никитич


Скачать книгу

>

      Федор свет Иванович Шаляпин, – богатырь.

      Алеша Гречанинов млад, – внук Вагнера, двоюродный племянник Бородина[3], временно исправляющий должность Глинки. Богатырь.

      Г-н Альтани[4], получает двадцатого числа жалованье. Богатырь.

      Первый, второй – богатыри в вицмундирах.

      Первый тенор, второй тенор – больные богатыри.

      Балерины с богатырскими ногами.

      Боярин Мюр, боярин Мерилиз – представители московского купечества.

      Гадкий мальчик, впоследствии, вероятно, рецензент.

      Настасья Микулишна.

      Мамелфа Тимофеевна.[5]

      Русские, японцы, японки, амазоны, амазонки и стерлядь.

      Перед поднятием занавеса музыка играет увертюру из «Руслана»[6]. По окончании г. Альтани поворачивается и говорит: Это музыка Дорошевича. Публика аплодирует. Г-н Дорошевич выходит и кланяется. Занавес поднимается.

      Пролог

      Пир в конторе. Контора. Тенора пьют декокты. Придверники разносят капли, хинин, антипирин и проч. Г-н Шаляпин сидит в костюме Руслана.

      Богатырь в вицмундире:

      Сядем мы за почестен стол,

      Уж мы гой еси, мы подумаем,

      Что играти нам, воспевати что,

      То ли «Фауста», с «Кавалерией»,[7]

      «Риголетто» ли с «Травиатою»…

      (Оркестр играет, будто бы, марш тореадора из «Кармен», а на самом деле это музыка Дорошевича).

      Придверник (вбегая в испуге):

      Там пришел, пришел злой насильничек,

      Сторожам он всем супротивничек!

      Богатырь в вицмундире (строго).

      Ты вяжи ему руки белые,

      Отправляй его ты в участочек!

      (Но двери распахиваются. На пороге Алеша Гречанинов млад. В руках у него партитура. Он бьет партитурой сторожей. Сторожа валятся).

      Г-н Гречанинов:

      Тщетно волшебная сила

      Тучи сдвигает на нас…

      Богатырь в вицмундире:

      Откуда ты, прелестное дитя?[8]

      Г-н Гречанинов (тряхнув кудрями).

      Уж я гой еси, добрый молодец, музыкантельщик…

      Шаляпин (басом): – Почему «музыкантельщик»?

      Г-н Гречанинов: – А это всегда так в былинах!

      Второй богатырь в вицмундире (с испугом). – Не возражайте Федору Ивановичу!

      Г-н Гречанинов (тряхнув кудрями):

      Я из Берлина, злому Вагнеру

      Монументик там вдруг поставили.

      Возмутился я, Гречанинов млад,

      Стал я Вагнеру выговаривать:

      «Уж ты, гой еси, злой нахальничек

      И байретская ты бахвальщина![9]

      Серед площади раскорячился?

      Сокрушу тебя, Гречанинов млад!

      Монументик весь исковеркаю».

      Размахнулся я, задрожал тут весь,

      На колени пал свет Рихардушка,

      Нибелужьим он молвил голосом:[10]

      «Уж ты гой еси, Гречанинов млад!

      Вот „Зигфрид“ тебе, вот „Валькирии“,[11]

      Ты с меня возьми сколько вздумаешь,

      Не коверкай лишь монументика,

      Не срами меня в Неметчине».

      Взял тогда себе, добрый молодец,

      Я «Валькирии» – и мои они!

       (Грозно).

      То честной был бой, Бородинский бой!

      Богатырь в вицмундире: – Позвольте, при чем же тут Бородино?[12]

      Г-н Гречанинов. – Не Бородино, а Бородин. Увидав, как я Вагнера всего лишил, Бородин явился с того света и мне все, что он написал, подарил: «Награждаю. Твое. Пользуйся»

       (Гордо).

      Тень «Игоря» меня усыновила[13]

      И Глинкою с восторгом нарекла,

      Вокруг меня музыку возмутила

      И в жертву мне «Руслана» обрекла!

      Г-н Альтани (почтительно): – Да это Мусоргского музыка-с!

      Богатырь в вицмундире (неразобрав): – Да, да, совсем Мусоргский! Гениальный молодой человек!

      Г-н Альтани (скромно): – Точно так-с.

      Второй конторский богатырь в вицмундире: – А как он с Вагнером-то разделался! Весьма отрадно-с, что может, так сказать, «собственных Платонов и быстрых разумом Невтонов