отвела взгляд и пожала плечами.
– Можно?
Она несмело кивнула, и я медленно подошла ближе. Девушка, оказывается, молоденькая совсем. Лет семнадцать-восемнадцать. Сперва она мне куда старше показалось, но когда я снимала с нее чепчик и кудри укладывала, разглядела получше.
– Сколько тебе?
– Семнадцать, ваше сиятельство.
– Но ты умна не по годам. Смелая, работящая, не побоялась помочь чужеземке. Ты молодец, Доротея.
Я завязала кружевной чепчик на бантик и поправила торчащие из-под него кудряшки. Теперь ни следа от моего нападения не осталось.
– Мир? – протянула ладонь. Девушка улыбнулась в ответ и протянула мне свою худую ручку.
– Мир.
– Сюрприз!!!
Я вздрогнула и завизжала, когда из-за угла выскочило нечто, похожее на смесь лошади и дикобраза, только в розовых рюшах и бантиках. Благо, визжала не я одна. Доротея тоже голосила от души. Можно сказать, отчасти я предсказала будущее. Сюрприз удался, вот только без камер и ведущих.
Успокоились мы далеко не сразу. Даже, когда девочка сняла с себя странноватый костюм и отдала его служанкам, мы все равно с Доротеей жались друг к другу, обнимая оказавшуюся промеж нас статую той самой изогнутой коряги, которая мне так не понравилась. Нормальный человек не поставит в своем доме такую нелепицу.
Так, я сейчас не об искусстве. Девочка, Кристина! Это просто человеческая девочка лет восьми. Ты ведь загадывала на Новый год детей. Пожалуйста. Ребенок. Наслаждайтесь, радуйтесь, благодарите.
Пауза затянулась, а взгляд крохи, по-деловому скрестившей ручки на подоле сапфирового платья, стал презрительно-уничижительным. Ого. В такие годы и такой взгляд! Страшно представить яблоню, с которой упало такое яблочко!
Погодите… Погодите-ка…
Отцепилась, наконец, от статуи и от Доротеи, прокашлялась.
– Вы не моя мама! – наконец, вымолвило не по годам разумное чадо.
– Как догадалась-то?
– Моя мама никогда не пугается моих костюмов. Она их осуждает. Говорит, что леди не пристало баловаться. А я – люблю! – возмущенно воскликнула девочка, словно я ей это запретила.
– Да балуйся на здоровье, мне-то что.
– И вы не станете мне запрещать?
– С какой стати? Ты же ребенок!
Девочка сделала такое лицо, что я чуть собственными словами не подавилось. Такое чувство, будто я ее прокляла или, как минимум, оскорбила.
– Простите, я должна вас представить друг другу! – Доротея попыталась замять недоразумение, но недоразумение не заминалось.
Девочка пыталась испепелить меня взглядом, а я старалась мимикрировать под шелковые обои стального цвета. Боюсь, слиться с ними я смогу только через полторы недели прилежного гниения.
– Запомните, госпожа. Вы никогда, – отчеканила она. – Никогда-никогда, ни при каких обстоятельствах не станете моей матерью!
Фух, я-то думала, оно-то оказалось!
– Да я, как бы, и не стремлюсь, дитя, – призналась откровенно, и девочка переменилась в лице.
– Нет?
– Не-а.
– Леди