на награду.
В определении награды они исходили из того, что, если загробной жизни нет, значит, наградой являются земные блага. Их награда от Господина – положение при Храме. Это был центр жизни Израиля, куда каждый иудей отдавал десятую часть всех своих доходов – гигантские деньги. Саддукеи считали, что имеют право получать земные удовольствия, и потому после решения текущих нужд Храма жили по принципу «бери от жизни все».
Фарисеи очень выгодно выглядели на фоне роскошествующих священников. Они верили в загробную жизнь, теорию воздаяния, ангелов и демонов. Ключевой узел их веры – утверждение, что человек спасает свою душу одним лишь соблюдением Закона. Вера в жизнь после смерти давала фарисеям силы вести скромный образ жизни (потом эту теорию возьмут на знамя протестанты).
Ессеи были еще бо́льшими аскетами. Они жили коммунами, избегали удовольствий, не имели секса, исповедовали безбрачие, брали приемных детей в сознательном возрасте, чем обеспечивали себе идейную монолитность. Они не искали популярности в народе, но народ все равно симпатизировал фарисеям, считая их вождями и учителями.
Третью часть Израиля можно называть балластом – далекие от богословских споров обыватели, живущие бытовыми насущными занятиями. Они платили в Храм десятину, соблюдали ритуалы, традиции, посты и праздники. До всего остального им дела не было.
Движущей силой Израиля были две партии – жреческая и пророческая. Иосиф Флавий сравнивал представителей жреческой партии, саддукеев, с эпикурейцами. Так в Древней Греции назывались философы, объявившие смыслом жизни получение земных благ и чувственных наслаждений. Представителей пророческой партии, фарисеев, он уподоблял стоикам – философам, учившим, что счастье – свобода от страстей и спокойствие духа. А ессеев, представлявших ту же партию, он сравнивал с пифагорейцами – древнегреческими философами, закрытыми от сообщества, заявлявшими автономность души и хранившими свои знания в тайне от всех, кто не входил в их круг.
Роскошная жизнь и избыточное потребление напоказ резко отличали саддукеев от остальных иудеев. Общество это раздражало: «Бремена тяжелые и неудобоносимые возлагают на плечи людям, а сами не хотят и перстом двинуть их» (Мф. 23, 4).
Противостояние жреческой и пророческой партий длилось веками, никогда не прекращалось, и могло длиться бесконечно. Это был не тихий интеллигентный спор на плюшевых диванах. Это было столкновение мощных энергий, где каждая сторона готова была умереть за свою правду. Ибо жизнь по сравнению с вечностью – пустое место…
Израиль не был монолитом. Это было противоречивое и враждебное в религиозном смысле общество, как сейчас христианство. Как иудаизм был разделен на две основных партии, так и христианство разделено на две партии – католиков и православных, уже как тысячу лет спорящих, кто правильнее понимает Библию. Или как ислам, делящийся на шиитскую и суннитскую партии, уже тысячу лет выясняющие, как выбирать лидера мусульман – по крови,