резко контрастировал с прочей обстановкой, и в какой-то степени напоминал астронавта, вышедшего в открытый космос. С другой стороны, он был похож великана, надёжно охраняющего самое ценное, что у нас есть – наших девушек. И только теперь я понял, что в Серове мы почему-то поделились на две команды, мужскую и женскую. Первая сейчас отдыхала в мрачных недрах отеля, а вторая заполняла помещение кемпера тихим сладким посапыванием и комплексом ароматов парфюмерии и косметики.
Я постоял под дождём некоторое время, глядя на светящееся окно кемпера и постепенно успокаиваясь. Неподалёку с грохотом пронёсся очередной товарный состав. Со стороны железнодорожного вокзала донеслась искажённая пространством речь диспетчера. Вроде бы, через пять минут должен был прибыть поезд из Нижневартовска. На исходе месяца мы должны были познакомиться и с этим городом.
Я вдруг захотел покурить, но понял, что не догадался взять с собой сигареты, и потому только несколько раз набрал полную грудь воздуха с запахом мазута и дизельного топлива, прежде чем решил вернуться обратно в номер. Охранник спал в прежней позе, и, судя по всему, толку от него было не больше, чем от любого другого предмета мебели.
Уже пробираясь тёмным коридором в свой номер, я неожиданно обнаружил, что одна из дверей не заперта. Поначалу я перепутал этот номер с тем, в котором спал Гаевский, и успел испугаться. На самом деле двухместные «апартаменты» моего друга располагались чуть дальше. Я остановился в тёмном коридоре, слыша, как дождь стучит по жестяному карнизу; и звук этот доносился непосредственно из глубины номера. Возможно, запереть дверь забыла администратор, когда показывала помещение дальнобойщикам, может, вина была на совести горничной, хотя какой смысл прибираться там, где никто не останавливался уже несколько дней?
Сам не зная, почему, я легонько толкнул дверь и вошёл внутрь. Номер ничем не отличался от того, в котором сейчас дрых Гай и, по сути, являлся его точной копией: две кровати по стенам, расстояние между которыми составляло не более полутора метров, бежевые занавески на шторах. Яркий фонарь бросал луч прямо в окно, заливая комнату рассеянным светом. Одна из створок окна была приоткрыта и впускала в помещение струйку прохладного влажного воздуха, а так же тот самый шум дождя, услышанный мною ещё из коридора.
Я подошёл к окну, отдёрнул занавеску. Капли дождя на стекле рисовали причудливые узоры, сотканные из тысяч крохотных бисеринок. И внезапно я вновь ощутил явный наплыв тягостного и пугающего чувства. Казалось, длинный и серый сон вновь проявил себя в реальности. Я увидел перед глазами до боли знакомую картину: свою маленькую тагильскую квартиру, стол, пепельницу, заполненную окурками, недопитую бутылку коньяка, стопку рядом с ней. Тяжёлая грусть сдавила грудную клетку ледяным стальным обручем. Мне стало так плохо, что захотелось заплакать.
– Да что это за хрень такая? – услышал я собственный