Улики. Д. П. Бак

забору привалясь плечом?

      И бьёт, и рубит – режет, колет

      и, озираясь вскользь и вспять, —

      даёт мне знать, что тесный дворик

      от этой жизни не отнять;

      тут ни прибавить, ни убавить,

      роняя ломкие слова

      о том, что (словно Савл и Павел

      одновременно) я едва

      очнулся от ночного взгляда,

      меня пронзившего насквозь…

      …Внезапно, залпом бьёт засада

      из-за угла и в глаз и в бровь.

* * *

      Бояться ужастиков поздно:

      когда записной фантомас

      косился смешно и серьёзно —

      я с ним загорался и гас;

      бояться ушастиков можно,

      и снова, в немыслимый раз

      я в небо сырое подброшен

      и пойман. Но глаз-ватерпас

      меня замедляет в пробросе

      от дыма до каменных вод,

      он колет, и рубит и косит,

      сулит от ворот поворот;

      не выжить от этого дара,

      и я, за короткую тьму

      его разглядев с пол-удара,

      и к чёрту и к сердцу прижму.

      DEEP PURPLE

      Утро отравлено этой загадкой —

      шаткой и вогнутой вкось;

      врозь или вплавь, непосильно накладно

      или бесплатно, – пришлось

      якорь тяжёлый забросить поглубже,

      глуше и тише вода,

      так и не выгорит это оружье

      в руки твои передать.

      Здесь никогда ничего не случится:

      виться верёвочке вдоль

      дальних околиц, морей и речистых,

      чистых, как белая соль,

      сумрачных лиц, выбирающих этот

      где-то подсмотренный шок:

      smoke on the water

      наутро с приветом —

      вот тебе репка, дружок!

      CODA

      Он уходил, незрим и невесом…

И. Ж.

      – Но вот какая штука: боли нет;