как отгонишь флот этолийцев от Патр, твой флот должен совершить ответный набег на побережье Этолии. И, еще лучше, также высадить десант и осадить какой-нибудь город. Например, Навпакт.
– У Навпакта сосредоточены главные морские силы этолийцев, – ответил медленно ахеец.
Филопемен, впервые видевший Чайку, слегка напрягся, когда тот повел себя перед Филиппом как главнокомандующий. И Федор, поняв это, осекся на полуслове. Хотя такая договоренность имелась между Филиппом и Ганнибалом, но здесь, на совете, озвучена она еще не была. Чайка поднял вопросительный взгляд на царя македонцев, скользнув взглядом и по лицам его военачальников, которым также не пришлась по нраву излишняя самостоятельность гостя. Впрочем, царь, казалось, этого не заметил.
– С этого дня Филопемен, весь твой флот в распоряжении Федора Чайки, – объявил во всеуслышание Филипп, и добавил, с явным удовольствием, – а обе ваши армии в моем. Так что перейдем к обсуждению наступления.
– Сколько дней может занят это сражение? – все же осмелился продолжить разговор с ахейским стратегом Федор.
– Думаю дня три, не больше, – нехотя ответил грек, – этолийцы пришли не воевать, а грабить, как всегда. Когда они получат отпор, то долго не задержаться.
Федор удовлетворенно кивнул.
– После победы, приведешь свой флот обратно к берегам Акарнании, – взял, наконец, в свои руки главенство в разговоре царь македонцев, в голосе которого впервые звякнул металл, – если не получишь до той поры новых приказов. Потом и решим, как быть дальше на море. А сейчас нам нужно обсудить, как разбить армию этого проклятого Агелая, который не дает мне покоя уже так долго.
Федор посмотрел на карту, нашел на ней цель своего путешествия – город Ферм, – располагавшийся не так уж далеко от того места, где он сейчас находился и уточнил диспозицию.
– Сколько людей у этолийского стратега?
Прежде чем ответить, царь македонцев сделал царственный жест в сторону Филопемена и произнес:
– Ты можешь идти.
Поклонившись царю македонцев, Филопемен смерил на прощанье Чайку пристальным взглядом, и вышел. «Послал бог подчиненного, – подумал при этом Федор, – сам стратег и командовать хочет. Но, ничего не попишешь, друг Филопемен, придется повоевать не только во славу Греции, но и во славу Карфагена».
Филипп, между тем уже вещал о новом наступлении и том клубке проблем, в который сплелись отношения в Греции между союзами и отдельными полисами. О политике Федор слушал вполуха, лишь кивая головой, – слишком устал он за день, да и донесений уже начитался, был в курсе, – но, когда дело дошло до выступления войск «проснулся».
До вторжения Филиппа в Эпир и Акарнанию силы этолийского союза, разбросанные по всей территории, насчитывали около двадцати пяти тысяч пехоты и сорока двух кораблей в коринфском заливе, не считая гарнизонов нескольких городов. Конницы у них, в отличие от македонцев, было не много, а ту, что была, – меньше тысячи человек на весь союз, – Филипп высмеял. Однако