младшие подались вперед, стараясь разглядеть коридор храма, однако на них цыкнули, и порядок быстро восстановился.
– Будем ждать, – вздохнул жрец и прищурился на поднявшуюся Амаю. – Будем ждать…
Никогда еще созерцание любимой звезды не приносило Алокаридасу столько грусти.
– Может, распорядиться насчет завтрака? – прошептал ему на ухо брат Чузга.
– Дождемся результатов, – коротко ответил жрец.
– Пока они вернутся, пока затопят плиты… Вместо завтрака получится обед.
Чузга заведовал хозяйственными делами Красного Дома и беспокоился не столько о послушниках, сколько о старом жреце – в возрасте Алокаридаса следовало соблюдать режим.
– Ничего страшного, брат. Поедим чуть позже.
– Хорошо, учитель.
«Какая еда? Какой завтрак?»
Напряжение достигло апогея. Послушники, несмотря на острое чувство опасности, а может – благодаря ему, постепенно приблизились к дверям, за которыми скрылись молодые братья, и жадно прислушивались, надеясь уловить хоть какой-нибудь звук. А поскольку бегавшие за оружием юнцы притащили гораздо больше палок и ножей, чем требовалось смельчакам, многие старшие стояли у храма не с пустыми руками.
«Они готовы умереть, но мне-то нужно, чтобы они жили…»
Алокаридас тяжело вздохнул и тут же вздрогнул – дверь стала медленно открываться.
– Ах… – Толпа заволновалась.
Вперед? Или назад? Куда? Послушники растерялись, но зычный голос Чузги привел их в чувство.
– Два шага назад! Быстро!
Секундная пауза, а затем привыкшие к повиновению младшие сделали два шага назад.
– Спасибо, – прошептал Алокаридас.
Ответа не последовало: Чузга, не отрываясь, смотрел на двери.
«Кто из-за них появится? Младшие братья? Неведомые враги? Кто?»
Жрец хотел вознести обращение к Отцу, но не успел. Дверь, наконец, распахнулась, и на крыльцо ступил бледный, как мел, Фарадах.
– Там…
– Что? – выдохнула толпа.
– Там… – Фарадах покачал головой и отошел в сторону, освобождая дорогу Балодаку и Валуину.
Они вышли вместе, плечом к плечу, с неподвижными взорами и плотно сжатыми губами. Бледные. Но не дрожащие. Они вышли, и толпа вновь ахнула, потому что Балодак нес голову синеволосой Лериды, а Валуин держал три окровавленные руки.
– Милостивый Отец, за что?
Кто-то застонал, кто-то разрыдался, кто-то даже выругался, но большинство послушников попросту окаменело. Они готовились к тому, что их друзья мертвы, но ужасные доказательства смерти оглушили молодых спорки.
– Лерида! – закричала одна из сестер.
– Закройте двери! – крикнул Алокаридас, его приказ был выполнен с невероятной быстротой.
Младшие братья торопливо свели створки и задвинули тяжелый засов.
– Мы собрали все, что нашли в зале Первого Чтения, – негромко сказал Балодак.
– Их растерзали, – добавил Валуин. – Разорвали на части.
– Там всюду обрывки одежды, – закончил Фарадах. –