что так брезгливо воспринимаю заплывшие жиром бока старых брокеров, старательно посещающих тренажерные залы. Особым нюхом я чувствую исходящую от них вонь. Вонь людей, которые панически боятся умереть. Вонь людей, убедивших себя в том, что если они начнут заниматься спортом, то смогут протянуть намного больше. В глубине своего разума он прекрасно понимает, что это не спасет их в конечном итоге, но они продолжают врать себе, потому что у них нет выбора. Вкус кутьи во рту и ежемесячное созерцание покрывающегося трещинами надгробного камня – это последнее, что остается от человека. Можно плакать и дальше, зная, что выплаканные слезы ровным счетом ничего не изменят.
Реальный мир жесток. Все это прекрасно знают, но продолжают плакать. Вслед за теми, кого вы проводили, скоро отправитесь вы сами. Вы знаете это своим нутром. Человеческий организм не приспособлен для вечной жизни. Вы стареете с каждым днем, и с каждым днем вы все ближе подходите к краю собственной могилы. Это нонсенс – жить вечно. Правда, это не относится к той небольшой медузе, которую обнаружили в Карибском море. Каждый миллиардер отдал бы все свои деньги и залез бы в долги, если бы предложили ему пилюлю, продлевающую жизнь. Вы знаете, что этих пилюль пока нет. Все что у нас есть – лишь постоянно укорачивающиеся теломеры. Правда, это не относится к той медузе. Мне не особо верится, что после смерти я окажусь в раю. Даже если я не буду соблюдать заповеди, я все равно окажусь там же, где в конце концов оказываются все – всего два метра до поверхности земли, где единственными твоими собеседниками оказываются поедающие твое тело день за днем черви, прогрызшие стенки гроба из-за того, что ты уже начал разлагаться и вонь твоего тела начала просачиваться из деревянного ящика. Я не знаю, каким образом они узнают, что за стенкой гроба лежит уже разлагающееся тело. Оставьте мне свой имейл – когда я спрошу это у них, я обязательно напишу вам письмо с того света.
Я хочу дотронуться до себя! – наконец громко кричу я в пустоте. Моя рука, искавшая мое лицо в пустоте, моментально нащупывает нос. Я трогаю его. Я трогаю свой лоб, щеки, уши и волосы. Я трогаю себя за губы. Я дотрагиваюсь до своих глаз. Я дотрагиваюсь левой рукой до правой руки и трогаю правой рукой левую. Я трогаю себя за ноги. Я дотрагиваюсь до своего живота. Я дотрагиваюсь до своей спины. Я дотрагиваюсь до своих пяток. Я счастлив. Я могу трогать себя. Я жив.
Мы с братом ходим в Однорукого Бандита по пятницам. Моему брату повезло не больше, чем мне. Ровно через три года после свадьбы я развелся. Спустя три года это же повторил мой брат. Мы разговариваем с ним в Одноруком Бандите о разных вещах. Мы делаем это из-за того, что мы братья. Нас научили родители делиться друг с другом. – Запомните, мы – клан – всегда говорил отец – мы всегда вместе, где бы мы не были. Он оказался прав –жить кланом лучше, чем чувствуя свое одиночество, рассказывать о своих сложностях психоаналитику или раскрывать свою душу уродам из тренингов по поднятию самооценки с идиотскими названиями вроде «неудачники,