сама веселая и всех вокруг делает радостными… Синоли и Беати… А они вместе еще крашее: загорелая, яркая южанка и светлокожий, русоволосый Синоли. Хоть бы они сженились – тогда Беати былась бы мне сестрою…» – подумала Маргарита и, обращая на себя внимание, громко опустила деревянное ведро на пол.
– Гри́ти! – воскликнула Беати и подпорхнула к подруге.
Сестра Нинно отличалась очень высоким ростом для женщины: она оказывалась на голову выше почти всех местных лавочников. Маргарита так вообще рядом с ней выглядела девчонкой. Женственную фигуру Беати, ее дерзко приподнятую грудь и тонюсенькую талию, подчеркивал узкий пояс платья, а юбка смуглянки всегда была чуть короче, чем у остальных дам.
«Это всё зола от кузни брата, – объясняла она тем, кто видел ее впервые. – Так и липнет, проклятая, к подола́м».
Недостающая длина в два пальца выше щиколотки дурманила мужские рассудки. Если бы не Нинно, которого все в округе побаивались, Беати не знала бы покоя из-за «докучных докучал». К красавице заранее сватались, едва ей исполнилось двенадцать, но она от всех ухажеров воротила нос. Когда в прошлом году Беати стала невестой, то в дом кузнеца повалили женихи, да вот пускали их не дальше порога. Поэтому Синоли, подмечая несомненное расположение чаровницы, терял голову, не верил своему счастью и благодарил Бога за то, что уродился на полпальца выше этой горячей южанки и тем самым привлек ее. Еще Синоли был уверен, что красота его собственных ног сыграла не последнюю роль. Пока женщины Меридеи, как и циклы лет до этого, носили целомудренные длинные юбки, мужчины еще с тридцать шестого цикла лет гордо выставляли напоказ ноги в узких штанах из раскроенного по косой сукна. Даже землеробы носили предтечи штанов – подвязываемые к поясу чулки. Поэты воспевали красоту мужских, особенно рыцарских, ног; художники с удовольствием их изображали. Дабы ноги казались длиннее, модники выбирали обувь с острыми носами-иглами. Гульфик еще прятали под камзолами, но всё чаще щеголи подчеркивали свое детородное достоинство. Так как нынешняя мода восхваляла плодородие, а наряды аристократов уподоблялись образам зверей и птиц, то с началом сорокового цикла лет идеалом мужской красоты перестал быть «чистый юноша», и вчерашние красавцы увеличивали выпуклость в промежности подкладками, выделяли гульфик ярким цветом или украшали его броской вышивкой.
Среди лавочников, далеких от щегольства, эта новая мода на выпячивание гульфика, «срамного лоскута», тоже считалась срамной. Маргарита, имея некое понимание о различии полов и повинуясь неосознанным чувствам, разделяла это мнение. Синоли тоже его придерживался и всегда носил длинную рубаху, но свои стройные, ровные ноги в узких зеленых штанах нарочно старался выставить в выгодном положении. Еще старший брат Маргариты утверждал, что, хотя он не рыцарь, из-за работы водоносом заполучил эти самые «рыцарские ноги». На безымянную улочку рыцари не заглядывали, поэтому соседи, да и Маргарита, верили Синоли, искренне восторгаясь красотой его ног.
Вот и сейчас, пока Беати приветствовала