утверждать, что их желание насытиться сильно возрастет. Однако даже в этом крайнем случае невозможно точно предсказать, как проявится это желание и какие (этические) соображения могут сыграть здесь промежуточную или даже определяющую роль. Александр Солженицын обратил внимание на этот феномен, когда отбывал заключение в одном из лагерей ГУЛАГа:
На лагпункте Самарка в 1946 году доходит до самого смертного рубежа группа интеллигентов: они изморены голодом, холодом, непосильной работой и даже сна лишены, спать им негде, бараки-землянки еще не построены. Идут они воровать? Стучать? Хнычут о загубленной жизни? Нет! Предвидя близкую, уже не в неделях, а в днях, смерть, вот как они проводят свой последний бессонный досуг, сидя у стеночки: Тимофеев-Рессовский собирает из них «семинар», и они спешат обменяться тем, что одному известно, а другим нет, – они читают друг другу последние лекции. Отец Савелий – «о непостыдной смерти», священник из академистов – патристику, униат – что-то из догматики и каноники, энергетик – о принципах энергетики будущего, экономист (ленинградец) – как не удалось, не имея новых идей, построить принципы советской экономики. Сам Тимофеев-Рессовский рассказывает им о принципах микрофизики. От раза к разу они не досчитываются участников: те уже в морге…
Вот кто может интересоваться всем этим, уже костенея предсмертно, – вот это интеллигент![54]
Прошлый опыт – учение – не просто определяет условия, скорее он точно обозначает природу системы взглядов или контекста, которые будут использоваться при анализе данной ситуации. Такая «осмысленная система взглядов» выступает посредником между учением прошлого, настоящим опытом и желаемым будущим. Этот посредник является действительным объектом научного исследования – явлением настолько же реальным, насколько реально нечто абстрактное, – и гораздо более простым и доступным, чем стандартная необъяснимая (и в любом случае неизмеримая) «суммарная история подкрепления». Система взглядов, на которую оказывает влияние учение, определяет значимость текущего опыта. Она показывает, что́ в данное время и в данном месте можно определить как хорошее, плохое или безразличное. Более того, умозаключения о природе системы взглядов, управляющей поведением других (то есть взгляд на мир глазами другого), порой приносят более полезные результаты, позволяют делать более широкие обобщения (как бы заглянуть другому в душу) и требуют меньше ресурсов познания, чем попытки как следует понять отдельную «историю подкрепления».
Как отмечали ранние бихевиористы, валентность, или значимость, может быть положительной или отрицательной. Однако положительное и отрицательное не являются противоположными концами континуума – во всяком случае, не в прямом смысле[55]. Эти два «состояния» скорее самостоятельны и перпендикулярны, хотя, возможно, взаимно тормозят друг друга. Кроме того, положительное и отрицательное –