что вовремя не поддержали Пугачева!..
Верховная же власть целиком оставалась в царских руках, что совсем нетрудно понять после неудачного эксперимента 1767 года.
Бедный и богатый крестьянин – такие же традиционные персонажи русских народных сказок, как царь, поп и купец. Общинное землепользование препятствовало неравенству в земледелии лишь отчасти, тем более не ограничивая его прогресс в иных сферах деревенской самодеятельности.
При Екатерине II дворянские идеологи уже вполне четко указывали на рост влияния кулачества в российских деревнях:
«Такие сельские жители называются съедалами; имея жребий[5] прочих крестьян в своих руках, богатеют на счет их, давая им взаймы деньги, а потому запрягают их в свои работы так, как волов в плуги; и где таковых два или один, то вся деревня составлена из бедняков, а он только один между ими богатый»;
«Зажиточные как собственных, так и соседних деревень крестьяне всегда имеют случай недостатками бедных корыствоваться. <…> Богатый, ссужая бедного своим скотом, получал чрез то работных людей больше, чем на своем поле употреблять мог, и для того у бедного своего соседа нанимал пустую его землю за безделицу».
Уже в XVIII веке русские теоретики начали понимать, что социальные процессы нельзя пускать на самотек: анархия частного производства, которое велось миллионами русских крестьян, не могла не порождать соответствующих последствий.
Богатые продолжали богатеть, а бедные – беднеть, как и должно было происходить при всякой свободной конкуренции. Неудивительно, что ответственно мыслящие русские феодалы возмущались такой несправедливостью (справедливость — вообще в крови у русских!) и стремились к поддержанию социального равенства.
В 1767 году один из дворянских идеологов, князь М. М. Голицын, предписывал управляющему своей вотчиной отнимать у богатых крестьян принадлежащие им земли и наделять ими бедных, «дабы со временем таковые неимущие могли быть подлинные и совсем довольные крестьяне, а не гуляки» — налицо явная попытка применения руководящего принципа социализма: не давать работать тем, кто делает это хорошо, и обеспечивать рабочими условиями тех, кто работать все равно не будет – с соответствующими практическими результатами.
То, что в данном конкретном случае глашатаем социализма выступает не государство, а крупный землевладелец и рабовладелец, принципиальным не является: разница лишь в масштабах (как между большим социалистическим государством и маленьким), а чистота принципа вполне соблюдена.
Позднейший миф (разделявшийся В. И. Лениным) о том, что в старой России господствовало (или хотя бы было сильно распространено) патриархальное натуральное хозяйство, не имел реальных основ в российской действительности.
Вся российская экономика была рыночной, поскольку еще с XVI века – с 1551 года! – официально все государственные подати в России собирались исключительно в денежной форме.