приговор ему вынесли крайне суровый, и, скорее всего, Клячкина уже не было в живых к этому времени. А вот его сестра сумела избежать ареста и успела переправиться в Польшу.
С французами контактировала и графиня М. Гуттен-Чапская, перебравшаяся после начала Первой мировой войны в Москву. Она была достаточно известна в польской общине – ее дядя К. Чапский много лет был городским головой в Минске. Имея родственные связи не только в Польше, но и в Германии, М. Гуттен-Чапская особо не скрывала свои германофильские симпатии в первый период войны и поэтому попала в поле зрения Контрразведывательного отделения штаба Московского военного округа. Ее подозревали в шпионаже в пользу Германии, однако веских доказательств реальной преступной деятельности графини добыто тогда не было. И вот спустя почти три года на нее обратила внимание уже советская спецслужба – Особый отдел ВЧК. Поводом для установления наблюдения за польской активисткой стали ее стремление расширить свои связи в центральных советских учреждениях и попытки выяснить важные политические сведения. Она пыталась найти выход даже на руководителя ВЧК – Ф. Дзержинского. Семью главного чекиста она знала с детства, поскольку имение Гуттен-Чапских – Станьково – находилось всего в нескольких километрах от имения Дзержинских недалеко от городка Койданово (ныне город Дзержинск Минской обл.) и старшие члены семьи могли общаться между собой[131]. Особисты задержали М. Гуттен-Чапскую в начале 1919 г. Она находилась под следствием несколько недель, но так же, как и царские контрразведчики, доказать ее преступные намерения чекисты не смогли. Пришлось ограничиться запретом выезда в Польшу и организацией периодического наблюдения за графиней. Задействовав все свои связи, Гуттен-Чапская организовала несколько обращений в ВЧК от Польского комиссариата Наркомнаца и отдела стран Запада НКИД РСФСР о разрешении ей выезда в Польщу, однако чекисты стояли на своем. Лишь в конце 1919 г., объявив графиню заложницей, в числе других поляков ее обменяли на группу польских революционеров, ранее арестованных в Польше.
А теперь, после такого важного (на мой взгляд) разъяснения о связях некоторых поляков с французской разведкой, вернемся к исследованию польского историка М. Волоса. По его утверждению, нелегальная сеть ПОВ на Украине была организована лучше, чем где-либо в России, и действовала там до 1922 г.[132] Но это не означает, что в других регионах, особенно в Белоруссии и Литве, организации ПОВ не проявляли своей активности. Просто М. Волос по каким-то причинам сконцентрировался только на Центральной России и Украине, лишь кратко упомянув о наличии связей КН-3 в Киеве с Минском и Вильно. Но по его же сведениям, подтверждаемым оперативно-следственными материалами ВЧК, нелегальные структуры ПОВ были созданы в местах расквартирования и непосредственно в воинских частях 1-го польского корпуса генерала Довбор-Мусницкого еще в начале 1918 г. Кстати говоря, одним из их создателей был будущий начальник разведотдела КН-3,