лун взволнованно-устало
В душной ночи жаждет опахала,
Хочет и боится тонкой ласки
Привередливо-застенчивая сказка.
А упрямства крепкое копытце
Победить её стыдливость тщится:
Нежности с обидой вперемежку
Искушают сказку-сладкоежку.
Но она с собой играет в прятки —
И, на таинство заманчивое падки,
Продолжают препираться глупо
Сказка и упрямая за-а-а…агадка.
Произнеся последнее слово, девушка зажмурилась от остроты эмоций – я заметил движение губ и помог её ручке найти то, что было безмолвно названо. Подушечки пальчиков замерли на налитой зудом головке. Моя рука, несмотря на увёртку чаровницы, с которой она несколько запоздала, добралась до промежности, тронула волосяной покров. Неудержимо повлекло затейливо понежничать с переполненной нектаром, но теперь её владелица умело сопротивлялась, предпочитая пока пиру чувств их дегустацию.
– Как ты написал – копытце? – прошептала с горловым смешком.
Я прервал ласки и по памяти прочитал две строки.
– Хочешь, – хихикнув, спросила она, – покопытить заливную?
– Хочу-ууу!..
Велев мне пристроиться сверху нужным образом, она взяла штуку и, притронувшись ею к заветной, стала с моей помощью проделывать то, что я знал как «дразнение». Теперь процедура имела новое обозначение: моя возлюбленная с блеском показала творческий дар. Вознесённый на седьмое небо, я обогатился также выражением «пончик с разрезом»… Наконец-то мне дали угоститься им до счастливой отрыжки. Немного позже любимая сказала:
– Чтобы скорей опять встал, поешь сметаны.
Я не без удивления обнаружил, что «сметана» – не иносказание. Мне в самом деле предложили густую деревенскую сметану. Мы ели её и, весело безобразничая, мазали друг другу щёки. Силы восстановились, но хозяйка потребовала:
– Погоди! Посиди со стоячим и попиши что-нибудь…
Скрепя сердце, я исполнил её прихоть. Делая записи, спросил из неотвязного педантизма, не поделится ли моя любовь ещё чем-нибудь любопытным? Она, лукаво взглянув, произнесла «звёздочка» и «сигарить». Глагол означал известное действие, и я заинтересовался, не образован ли он от слова «сигара», которое, казалось бы, должно было оставаться чуждым лексике края. Моя милая не знала ответа, и впоследствии, несмотря на всё моё усердие в исследовании вопроса, я так и не пришёл к его окончательному прояснению. Зато выяснил, что «звёздочка» может относиться и вообще к девушке. Звёзды и месяц – это разгорячённые прелестницы и их возлюбленный…
Сколь поэтична душа народа, как восхитителен внутренний мир девушки, если в сладостные минуты перед соитием она чувствует себя беззаветно горящей звездой! Возлюбленный обретает черты месяца – не ясноликого ли богатыря, повелителя, божества? «Он пошлёт мне отгадчика желанного!» Месяц – это и прообраз суженого, вознесённый в космические пределы. Народное сознание свело в озаряющем