на котором сидел Илька со сплавщиками. Молодой сплавщик подбежал к воде и, сложив руки рупором, закричал:
– Эй, приставайте ниже острова! – И, заметив, что его поняли, с досадой полюбопытствовал: – Чего это вы мало спали?
Но плот уже пронесло мимо, а может, люди делали вид, что ничего не слышали. Из всего этого Илька заключил: кучерявый парень хотя и молодой, но, видимо, у сплавщиков за старшего. Вернувшись к бревну, на котором сидел Илька со стариком, он первым долгом поинтересовался:
– Ты ел сегодня?
Мальчик молча кивнул головой. Сплавщики переглянулись между собой. Илька догадался – не поверили ему, и пояснил:
– Хлеб остался. Он не увидел его… У меня мешочек-то в кустах спрятан…
– А-а, ну тогда другое дело, – согласился старый сплавщик и тут же обернулся к товарищу: – Что будем делать, Трифон?
Молодой сплавщик сердито тыкал багром в гальку, а когда поднял голову, Илька заметил в его глазах злобу.
– Я вот пойду сейчас в поселок и его преподобному папе морду набью: умей содержать родное дите, коли произвел на свет…
– Нет, нет! – вскочил Илька с бревна. – Я утоплюсь лучше, но домой не пойду…
Старый сплавщик обнял Ильку, посадил рядом с собой и стал гладить по голове, отчего Илька разревелся. Сирота чувствителен к ласке, особенно к мужской. Трифон сидел, стиснув зубы, и веко его снова застрочило.
– Бабушка-то с дедушкой, значит, в деревне Увалы живут? – спрашивал между тем пожилой сплавщик.
Илька тряс головой.
Захрустела галька под ногами. Растянувшись цепочкой, подходили четыре сплавщика. Два здоровенных детины, которым по локоть были рукава сплавщицких брезентовых курток, шли рядом. Чуть поодаль, словно досыпая на ходу, брел мужик, опираясь на багор. Нижнюю губу вместе с челюстью вынесло у него вперед, точно у старушки. За ним, держа камбарец под мышкой, как ружье на полевой охоте, переставлял длинные ноги прыщеватый парень, и по лицу его плавала мечтательная улыбка.
– Чего, малый, хнычешь? – уставился на Ильку широколицый детина с узко разрезанными глазами и по-монгольски выпуклыми скулами.
Трифон знаком велел сесть и коротко рассказал об Илькиной беде. Два здоровенных детины, которых Трифон называл братанами, обматерились и закурили. Сонный сплавщик, часто моргая, уставился на Ильку. Длинноногий же беззаботно заявил:
– Сплавщики находят Робинзона! – И повернулся к Трифону: – Скажи, нет? – И, не давая тому усомниться, обвел вокруг себя рукой: – Остров есть? Есть! Леса есть? Есть! Говори товарищу, – повернулся он быстро к Ильке, ты читал о Робинзоне Крузо? Читал! Очень хорошо. И, значит, что?
Букву «г» говорливый сплавщик произносил так, как это умеют делать только украинцы. Парень этот сразу понравился Ильке. Пусть морда у него прыщеватая и с этаким серым отливом, как у лежалого налима, но все-таки, видать, человек он бойкий и веселый. А веселых людей Илька страсть как любил.
Мальчишка, стряхивая с ресниц слезы, моргал усиленно, пытаясь