Узорные по краям рукава, как обломанные крылья ангелов, волочились за мужчинами и женщинами по полу. Верхние платья у дам приподнимались сзади, увеличивая складками объем ниже спины, а спереди смелые вырезы показывали глубокую ложбинку промеж двух соблазнительных округлостей. Молодые мужчины носили чересчур широкоплечие камзолы, но гордились тонкими ногами, что переходили в острые и длинные концы башмаков. Все щеголи покрыли голову высокими шляпами или тюрбанами, а женщины выпустили на свободу волны локонов неописуемой красоты. Если бы муж не сказал Маргарите, что волосы у этих красавиц накладные, она всю жизнь после этого бала считала бы себя дурнушкой. И все вокруг были в мехах, в драгоценностях несметного достоинства, в порхающих перьях… Маргарита узнала синеглазую чаровницу, графиню Онару Помононт. Молодой женщине уже исполнилось двадцать, и она стала еще краше. Ее пышные каштановые кудри спускались каскадом по оголенной спине, а у кукольного лица графини густо сплелись жемчужные нити и сапфиры под цвет глаз. Барон Арлот Иберннак, холостой красавец, опять развлекал эту особу. Он быстро глянул на платье жены градоначальника, расплылся в улыбке и что-то сказал своим друзьям, после чего вся компания рассмеялась. Одной из смеявшихся была миловидная Озе́лла Тернти́вонт, семнадцатилетняя супруга полководца Лиисема. Когда она заливалась смехом, то напоминала Маргарите наглую столовую прислужницу Марили.
Огю Шотно одиноко стоял у камина, делая вид, что согревает руки. Обычно важный и манерный, среди знати он так терялся, что выглядел немного смешным и даже жалким. Увидав Ортлиба Совиннака, управитель замка искренне ему обрадовался.
– Нет, Марлены сегодня не будет, – ответил Огю на вопрос о жене. – Просила передать свои самые теплые приветствия. Она же до празднования Перерождения Воздуха желает предаваться скорби, оплакивая сгинувший род отца. Его Светлость с пониманием отнесся к ее дочернему долгу. И я пришел ненадолго – когда начнутся танцы, думаю улизнуть.
Маргарита поникла: без подруги и ее поддержки это празднование показалось тоскливым. Еще год назад она мечтала хоть глазком взглянуть на пышные торжества в замке герцога – злополучная доля ей не изменяла: желание исполнилось и превзошло чаяния, да всё обернулось так, что она оказалась самой дурно одетой и, значит, самой некрасивой дамой на балу. Отовсюду Маргарита замечала надменно-презрительные лица аристократов. Ее уродливое платье, пошловато расцвеченное ромбами, настойчиво притягивало их насмешливые взгляды.
– Мы тоже ненадолго, – обрадовал жену Ортлиб Совиннак. – Много дел, много важных дел!
Вскоре, предвосхищая появление герцога Альдриана, заиграла торжественная музыка. Люди, расступившись, образовали проход. Градоначальник Совиннак и его жена встали в середине левой «колонны»; аристократы приветствовали герцога у пятикупольного шатра.
Затрубили флейты – точно так же как на торжествах в честь герцогини