При ее таланте ей многое давалось легко, и от этого бывало скучно. Вот всех просят встать в первую позицию. Все стоят, Майя – нет.
– Майя, в чем дело?
– И не стыдно вам мучить детей, Елизавета Павловна?
Гердт разрывалась между восхищением своей ученицей и возмущением, которое та у нее вызывала:
– Если бы можно было поставить Майе не пять, а шесть, – я бы поставила ей шесть.
На следующий же день:
– Всё, иду к директору. Хватит! В школе останется кто-то один – или я, или эта Плисецкая!
Обе оставались, и за годы занятий с Гердт способная, талантливая, необыкновенная Майя превратилась в балерину».
В театре Плисецкая продолжала работать с Гердт. С ней она готовила свои блистательные спектакли и блистательные роли – Одетту-Одиллию и Раймонду. Разумеется, видео- или кинозаписей, как танцевала эти партии Елизавета Павловна Гердт, не осталось, но по тому, как их исполняла Майя Михайловна Плисецкая, можно судить о том благородстве, чувстве стиля, которые Елизавета Павловна передала своей ученице. У меня перед глазами стоит замечательная вариация Раймонды в третьем акте, которую балетоманы и критики считали безупречной в исполнении Елизаветы Гердт. Когда эту вариацию танцевала Майя Плисецкая, мне казалось, что педагог проступает в своей выдающейся ученице.
Случалось, что ученицы Елизаветы Гердт уходили к другим педагогам. Та же Майя Михайловна Плисецкая из класса Гердт в театре перешла в класс своего дяди – Асафа Мессерера. А Суламифь Михайловна Мессерер – тетя Майи Плисецкой – говорила, что всегда отдавала предпочтение педагогической системе Елизаветы Павловны Гердт: «Я у нее занималась всю карьеру и благодаря ей стала настоящим педагогом».
Выдающаяся балерина и одна из любимых учениц Елизаветы Павловны Гердт – Екатерина Сергеевна Максимова – школу окончила в классе Гердт, с ней же начала заниматься в театре, а после уже стала работать с Галиной Сергеевной Улановой.
О временах своего ученичества Максимова оставила трогательные, дивные воспоминания:
«Голую технику она не признавала. Убеждала нас, что и ноги должны говорить, а каждый пальчик руки – петь. Елизавета Павловна звала меня Масик и мучилась с моим гадким характером: пыталась меня воспитывать, ставила в четверти “два с плюсом”. Ей объясняли, что в четверти оценки с плюсом или минусом не бывает. Она отвечала:
– Я хочу Катю проучить. Она меня не слушает. Я ставлю двойку, но с плюсом, потому что она очень способная…
Я всегда терпеть не могла станок. Вот с середины, когда уже все разогретые и начинается собственно танец, – мне было интересно. Я, маленькая, пряталась за рояль у боковой палки, чтобы меня поменьше видно было. Елизавета Павловна вытащила меня на центральный станок за неделю до выпускного экзамена. И я устроила дикий скандал: как увидела себя в зеркале – так мне плохо стало. Заявила: стоять здесь не буду. Елизавета Павловна настаивала:
– Ты должна делать то, что велит педагог.
Так