это, пожалуй, и к лучшему. Решил держаться старой версии. Скулю потихоньку, носом шмыгаю, слезы по щекам размазываю, а сам украдкой смотрю на дежурное начальство. Сидит за барьером этакий пожилой дядька строгого вида, при полном мундире, только без фуражки, бумаги какие-то перебирает. Прочтет одну, бросит на стол и давай другую читать, а на меня не смотрит. Ну, это ничего. Хуже, когда молодой и с виду веселый – значит внутри тот еще душегуб. Все идет к тому, что получу я в этом городе десять розог и пинка под зад. В худшем случае дознаются, откуда я убег, и отправят с охраной обратно, а по дороге я десять раз успею смыться.
Это я так думал, а на деле вышло по-другому. Но не сразу. Минут через десять дядька отвлекся от бумаг, почесал нарождающуюся плешь и в первый раз взглянул на меня. Что хуже всего – с интересом. Словно я экспонат какой. А ну, говорит, давай его сюда.
Это он не медномордому сказал, медномордый ушел обратно на улицу, надо думать, к разбитой машине, – а другому полицейскому, помоложе. Тот отпер решетчатую дверь, велел мне повернуться к нему спиной, надел наручники и подвел к дежурному начальству. Если бы не письменный стол между дежурным начальством и барьером и не мои наручники, совсем можно было бы подумать, что дело происходит в баре, причем я бармен, а дядька-полицейский вот-вот закажет два по сто и соленый огурец.
– Имя? Прозвище? Возраст? Кто родители?
– Аристарх, – отвечаю с готовностью, не забывая всхлипывать. – Аристарх Муха, родителей не помню. Сирота я, дяденька, а лет мне двенадцать…
Многие верят, что и впрямь двенадцать, потому что я ростом не вышел. Конечно, я не надеялся смутить полицию своим малолетством, не те это люди. Фараоны чертовы. Копы. Менты. Мусора. Альгвазилы и прочие земские ярыжки. Их на Зяби не так уж много, если не считать границы с Дурными землями, но и количество тех, что есть, по моему глубокому убеждению, следовало бы уполовинить.
Само собой, этих мыслей я на лице не отразил. Стою, слезу смаргиваю, глаза долу опустил, а запястьями не шевелю – затылком чувствую, что молодой полицейский торчит прямо за моей спиной. Вот если бы он куда-нибудь делся, я бы, конечно, попробовал вывернуть кисти рук из наручников. Я уже раз десять использовал этот трюк, потому что кости у меня тонкие и суставы хорошо разработаны. Да и рассчитаны наручники на взрослых.
– Как же ты, Аристарх Муха, оказался в самодвижущемся экипаже? – спросил плешивый дежурный, ласково так спросил и даже к барьеру поближе придвинулся, пузом на стол навалился, как бы предвкушая занимательный рассказ. Знаю я эти полицейские приемчики. Однако рассказал все с самого начала: мол, отдали меня из приюта на воспитание одному богатому фермеру в Непролазовском уезде, он ничего оказался, то есть не уезд ничего, а хозяин, справедливый и добрый, не бил меня и кормил вдоволь. Да вот сегодня утром завел он машину, чтобы в Таракановку ехать, а мне велел кабину тряпкой протереть от пыли. Только я в кабину влез, а машина как помчит…
– Ай-ай-ай, – понимающе покивал полицейский. – Значит, экипаж сам собой