столе лежали лепешка, несколько шампуров с шашлыком – увядшие, заветренные куски неаппетитного мяса на шпажке.
– Это преступника, – сказал Гапуров. – На тарелке не осталось отпечатков. Пак сидел здесь… – Он показал на валяющийся в углу стул.
– А второй?
– Тот, что скончался? Напротив… – Равшан, может быть, ввел бы Туру в курс событий обстоятельнее, но он и сам знал мало.
– Как этот парень оказался с Паком? Вместе приехали? – допытывался Тура.
– Нет. Свидетели слышали, как он спросил Корейца: «У вас не занято?» Пак сидел один.
– Что он здесь делал? Неизвестно? – пристреливал вопросами ситуацию Тура.
– Пока нет…
– Пак сказал дежурному, что едет в «Чиройли»?
– Нет. Предупредил только, что будет примерно часа через три.
– Саида еще ничего не знает?
– Нет. Мы решили, лучше ей пока не говорить.
У входа показалось несколько офицеров. Халматов увидел заместителя начальника управления полковника Назраткулова, желчно-худого, со скучным невыразительным лицом. Тура заметил брошенный на него недовольный взгляд. Отвернулся снова к Равшану.
– А что свидетели?
– Опознать не могут. – Гапуров помолчал. – Правда, мы говорили с ними только накоротке…
– А повар? Официантка?
– Придорожное кафе! Мне кажется, боятся говорить.
По-видимому, он был прав.
– Преступник был на машине?
– Скорее всего. Но точно никто не знает.
– А погибший?
– Без машины. Видимо, с попутной, кто-то подвез. Не знаем даже, откуда он ехал, куда. В Мубек? Из Мубека?
«Что делал Пак в кафе? – снова подумал Халматов. – Он оставался за начальника розыска. Что его привело сюда? Почему никому не сказал, даже дежурному?»
Тура отошел. Напротив входа молоденький оперуполномоченный[3] его отдела, почти мальчик, родственник Гапурова – Алишер писал рапорт: он побеседовал с шашлычником – теперь выписывал из блокнота сообщенные ему приметы преступника. Рядом, на газете, лежали вещи. Халматов подошел к столу. Бумажник и удостоверение Пака, авторучка. Тура открыл бумажник – из-под слюдяной обложки на него взглянула фотография Саиды.
На вмонтированном в авторучку табло скакали цифры, отмерявшие секунды, однообразно-беззвучно мигали они. Что-то безжизненное, пугающее было в этом безмолвном непрекращающемся течении времени. Тура привык, что часы тикали.
– Чье это? – Халматов показал на спортивную сумку. – Убитого?
– Да, устоз. Ничего особенного нет. – Алишер, вчерашний стажер, называл его не по-уставному, как и другие его ученики. Он достал из сумки импортные солнцезащитные очки, большую металлическую расческу, положил перед Турой. – Еще бутылка грузинского коньяка «KB»… – Алишер поставил на стол непочатую бутылку. – Готовился что-то отметить, а не пришлось. Да! Деньги, триста рублей. Рублями!..
Тура почувствовал, как постепенно к нему возвращается