товарищам.
– С которыми отбывал наказание?
– Да.
– Подолгу отсутствовал?
– Дня два-три.
– Деньги были у него?
– Я давала. Сто рублей.
– Какими купюрами?
– По десять, по пять. Одна купюра – пятидесятирублевая…
– Вы где работаете?
– Воспитателем. В детском саду.
– А образование?
– Пединститут. Факультет дошкольного воспитания…
Он снова внимательно всмотрелся в сморщенное личико. Нет, она не такая уж старая. Просто невезение придавило…
– Сын не говорил вам о том, что ему грозят? Хотят мстить?
– Нет. К нему все хорошо относились. Когда его арестовали, соседи даже верить не хотели. Думали – произошла ошибка… – Она снова заплакала.
Около двадцати трех с громким металлическим лязгом разошлись внизу створки автоматических ворот, открывая въезд во двор. Тура подошел к окну, постоянно закрытому из-за работающего кондиционера, откинул штору.
Машины въехали уже во двор, затормозили у подъезда, захлопали, как передернутые затворы, дверцы автомобилей, из которых вылезали, потягиваясь и разминаясь после долгой дороги, люди в штатском и форменных мундирах.
Начальник управления с Назраткуловым встречали гостей у лестницы, облицованной мрамором. Ответственный дежурный отдал рапорт, и все направились в здание.
Комиссия из Ташкента приехала…
Халматов вернулся к столу, женщина продолжала плакать. Правильнее, конечно, было с самого начала отказаться от разговора с ней, перенести допрос на утро, но у Туры не было надежды на то, что утром ему позволят это сделать. Время истекало.
Он позвонил в кабинет, где сидели оперативники:
– Как у нас с чаем?
– Как раз подумали о вас, устоз, и вы звоните!
Алишер Гапуров внес заварной чайник с пиалами.
«Индийский», – по запаху определил Тура. Алишер готовился к свадьбе, а пока чай с будущего свадебного стола тихо перекочевал в отдел.
– Пейте. – Алишер застенчиво улыбнулся. Ставя чайник, по традиции приложил руку к груди.
– К свадьбе-то чай останется? – усмехнулся Халматов.
– Хватит! Ровно через неделю вас ждем. Не забудете? Вы наш гость!
– Не забуду!
«Мы ведь с Корейцем собирались к нему. – Паку нравился Алишер. – Обидно, что и этого парня из кишлака перемелет наша мельница, – подумал Тура. – Или выгонят, или станет лукавым лицемером. Как его родственник. Чингизидом…»
Алишер ушел, а Тура уговорил Артыкову выпить чаю, Мухаббат сделала несколько коротких глотков, она давилась чаем.
– Сабирджон говорил когда-нибудь, что знает Андрея Пака из милиции? Его могли еще называть Корейцем. Большим Корейцем… Вы это имя слышали?
– Нет. – Она снова заплакала.
– Могли они знать друг друга? – в разных формах он варьировал один и тот же вопрос. – Сабирджон и Пак? Может, Кореец был вашим соседом, или знакомым ваших соседей, или соседом ваших знакомых… Пак не вызывал вашего сына по уголовному