настоянию Адама Грида я согласилась воспользоваться личным экипажем Дагье. Честно говоря, не хотелось светиться рядом с его гербами, но, во-первых, управляющий был непреклонен (небось, за сохранность вещей переживал, чтобы ни одна рубашка не измялась), во-вторых, довод, что лорд вполне может в благодарность целителю одолжить свой экипаж, решил исход получасового спора.
Но едва сев внутрь, я поняла, что дело не только в вещах.
– Что еще вы положили?
На сиденье стоял огромный ларь непонятного назначения.
– Это термоящик, – управляющий сжал челюсть, явно собираясь биться за ларь до победного конца.
– Что в нем?
Сил препираться не было, но и везти в дом незнамо что – не в моих правилах.
– Там ужин, – после небольшой паузы признался Грид. А я ушам своим не поверила.
– Откройте.
В ларе, и вправду, оказался ужин. Шикарный такой, не помню, когда я ела нечто подобное. Чего там только не было: буженина, дичь, копчености.
Мой желудок заурчал, а рот наполнился слюной. Все это сильно осложняло работу мозга, но я была б не я, если бы сдалась просто так.
– Поясните, зачем я все это везу?
– Лорд в письме попросил передать что-нибудь на ужин. Видимо, еда в клинике его не удовлетворяет.
И сказано так, будто я этого лорда нарочно голодом морю. Не удовлетворяет – пусть валит к себе в поместье! Или в другую, человеческую клинику.
С другой стороны, я сама подустала от гречки с лапшой. А сейчас и лапши-то не осталось.
Кстати, о лапше…
– В письме еще было сказано про деньги, где они?
– К сожалению, у меня нет полномочий выписывать более пятиста марок за раз. Лорд не посвящен в подобные мелочи, так как не занимается хозяйственными делами. Но все крупные счета может подписать только он.
Значит, вместо полутора тысяч я получу только пятьсот и то исключительно потому что напомнила. Волна негодования поднималась во мне все выше, грозя выплеснуться наружу в самой нецензурной форме. Или хотя бы назло всем выкинуть ларь. Я на него не подписывалась. Но, во-первых, этого мерзкого типа я не переспорю, а во-вторых, стоит взглянуть правде в глаза – с готовкой у меня плохо, зачем наказывать и себя, отказываясь от целого ящика еды?
Так что я залезла в экипаж, захлопнула дверцу и велела ехать домой. Какие-то насыщенные у меня последние дни. Так что час покоя в комфортном экипаже точно не повредит.
Как-то так повелось, что в жизни моей постоянно творился форменный бедлам, поэтому я – человек привычный и ко многому готовый. Пожалуй, началось все еще в академии. Студенческая жизнь, в которую я ухнула с головой: учеба, практика, подработки, гулянки, куда же без них. Но последних было мало, до финального курса я являлась примерной, можно сказать, образцово-показательной студенткой. Не до гулянок как-то, когда нужно думать, на что поесть, во что одеться и как купить учебные материалы. Родители, разъяренные побегом непутевой дочери, ясное дело, никакой финансовой помощи мне не оказывали. Все думали, что я хлебну взрослой жизни и,