жизнью.
Я собралась с силами для продолжения безнадежного препирательства, но тут вдруг входная дверь распахнулась и женский голос пропел:
– Шарлотта, голубушка, я же просила меня подождать. Ведь знаешь, что мое старое больное сердце не выдержит расставания с п-побрякушками. Я надеялась, ты меня пощадишь.
Я уставилась на Эву Гардинер, лучившуюся улыбкой, словно я была светом ее очей. Она так и осталась в мятом заношенном платье, однако надела чулки и приличные туфли-лодочки, изуродованные руки спрятала в заштопанные лайковые перчатки, а нечесаные волосы укрыла под огромной, некогда модной шляпой с половинкой птичьего пера. К моему несказанному удивлению, выглядела она как леди. Пусть эксцентричная, но леди.
Финн скромно встал в дверях и, скрестив руки на груди, послал мне чуть заметную улыбку.
– Так жалко с ним расставаться, – вздохнула Эва и, погладив мое ожерелье, точно собаку, сдержано улыбнулась ломбардщику: – Знаете, этот тихоокеанский жемчуг мне преподнес мой д-д-дорогой покойный супруг. – Платком она промокнула глаза, и у меня едва не отвисла челюсть. – А изумруд индийский, из Канпура! Эта семейная реликвия досталась мне от любимого дедушки, служившего к-королеве Виктории. Уж он задал жару сипаям, и поделом им, этим черномазым бестиям. – Тон ее стал изысканно аристократическим: – Ну же, сэр, вновь направьте ваш окуляр на эту прелесть, и, я уверена, вы отринете всякие нелепые измышления о стеклянной подделке. Назовите подлинную цену, милейший.
Надменный взгляд, тщательно заштопанные перчатки, покачивающийся огрызок пера – облик английской леди, переживающей трудные времена и вынужденной заложить свои драгоценности.
– Нет ли, мадам, какой-нибудь квитанции, подтверждающей…
– Да-да, она у меня здесь. – Стеклянная витрина задребезжала, когда Эва шваркнула на нее громадную дамскую сумку. – Вот… нет, не то. Подай очки, Шарлотта…
– Они в твоей сумке, бабушка, – подыграла я, немного оправившись от изумления.
– По-моему, они у тебя. Проверь свою сумочку. Нет, постой. Вот она, квитанция. Нет, это чек за китайскую шаль… Где-то она была…
Водопад бумажек затопил витрину. Точно сорока, Эва хватала каждую и, мучительно щурясь, подносила к свету, а потом вновь принималась искать несуществующие очки, демонстрируя безупречный аристократический выговор, который не посрамил бы ее и на чаепитии у королевы:
– Шарлотта, посмотри у себя, я уверена, очки в твоей сумочке…
В лавку вошли другие посетители. Эва и ухом не повела.
– Мадам… – кашлянул ломбардщик.
– Не поторапливайте меня, милостивый государь, – рявкнула Эва, точно вдовица из романа Джейн Остин. – Это не то… да где же она… – Перо на ее шляпе опасно качнулось, выпустив дождь пушинок и вонь нафталина. Ломбардщик попытался отойти к новым клиентам, но Эва забарабанила по витрине:
– Не покидайте меня, любезный, мы еще не закончили. Шарлотта, милая, прочти-ка это, а то мои старые глаза…
Новые