виновато лето
Все мысли в юбках и в жаре…
«Я грустные стихи пишу, порою…»
Я грустные стихи пишу, порою
И рву себе и вам надолго грудь
Своей проказницей нелепою тоскою
Возможно – утону я в ней когда-нибудь
Запев, очередное глупое в душе
Вина хватив, стакан свой непременный
Я утону, в том мире, в мираже
И не почувствую особой перемены…
Дух Есенина сразу проснётся…
Наши главные песни не спеты
Их надежды храним мы в душе
Запоют вас когда-то поэты
Возродится наш дух на земле
Дух Есенина сразу проснётся
Новым чудным своим естеством
О который всегда обопрётся
Всяк идущий, и станет певцом
Нараспев запоются куплеты
Воспарим снова в даль облаков
И подарим лесные приветы
Из далёких, забытых веков
Снова светлая грусть к нам вернётся
Дымку радости вспомнит душа
И коснувшись чего-то взорвётся
И исполнится наша мечта
«Глаголом жечь, уже не модно стало…»
Глаголом жечь, уже не модно стало
Не надо видно, или страшненько кому
В народе, что-то там сейчас сломалось
Вот почему, я только не пойму
Наверное, в застольях пропадают
И память об Астафьевых ушла
Нет общего единства и страдают
Забытые Российские дела
Любимчики мелькают на обложках
Бюджета не хватило им на всех
Хоть поиск продолжается немножко
Талантливых и поискать не грех
А мы – стишки неровные малюем
Где форма с рифмой, небо и земля
Про травы, птичек, прочее рисуем
Про пух, про то, как пили до царя
И горьковат мой слог любовных трелей
И груб песок, которым мы творим
Покой могильный не закроет двери
Мы дань стране, любимой, отдадим…
«Судьбой бросало Пушкина в России…»
Судьбой бросало Пушкина в России
Он жил и на Кавказе и в Крыму
Где столько слёз молодками пролито
Там досаждал стихами он двору
Женился, как за сто было красавиц
О том, он в письмах с шуткою писал
Поэзия и страсть искали лиц избранниц
И он, влюбившись, новую ласкал
Связи мимолётные, пирушки и застолья
Княгини, генеральши – им не было числа
Был Кишинёв, Одесса – света развлеченья
Пока до Чёрной речки дорога не дошла
А чудное мгновенье, увидал в Наталье
Но видимо и с Керн, сияла им луна
Он той, другой писал, в тиши свои посланья
Хотя, возможно тоже, виной была тоска
Поэт бездомности, не понятый властями
Женат почти, жил в наготе своей
Справляясь как-то с бурными страстями
И музой околдован – он