зимы или раньше, – вспомнил юноша, – но я уверен, что мама здесь. Она не хочет мне мешать, как не хочет делать это профессор Фейнман, – наставник предложил заехать за ним, но Ник отговорился тем, что перед публичным выступлением ему надо побыть одному:
– Ты прав, – весело признал Фейнман, – я начал бы тебя гонять по тексту, а ребята из ФБР простые люди, они далеки от теоретической физики…
Ребята из ФБР не сказали ни слова, когда несколько дней назад Ник появился на пороге бунгало с ящиком в руках. Машину времени пришлось перевозить в Калтех в два приема. Ночной охранник, проинструктированный Фейнманом, выдал Нику ключи от аудитории, где должна была состояться защита:
– Туда никто не зайдет, – подмигнул профессор Нику на последней встрече, – я понимаю, что ты хочешь отрепетировать выступление, но, честно говоря, – Фейнман положил ладонь на том диссертации, – это проформа, я дал бы тебе звание и без защиты, – Ник отозвался:
– Моя мама, – его голос показался Фейнману хриплым, – защитила две диссертации по физике и математике, и не в двадцать один год, – Нику стало стыдно за свою лень, – а в восемнадцать. Однако она не получила Нобелевку, а я получу, – Фейнман хмыкнул:
– Соревнование – это хорошо, оно подстегивает производительность, однако дар твоей матери был неповторим, другого такого нет, – он передал Нику дымящийся косячок марихуаны, – Инге, то есть профессор Эйриксен, талантлив, но, как говорится, он звезд с неба не хватает, – Ник с этим соглашался, – подожди, мы номинируем тебя на Нобелевку, лет через пять…
Ближайшие пять лет Ник намеревался провести за совершенствованием машины времени. Пока зазор, как он это называл, насчитывал только сотые доли секунды:
– Но все работает, – установив конструкцию в семинарской аудитории, Ник ее проверил, – ученый совет будет впечатлен, – о готовой диссертации юноша не думал:
– Все ерунда, – он опять поднес руку с бритвой к лицу, – главное я им скажу на словах, то есть покажу, – он намеревался принести на ученый совет и новые рукописи:
– Фейнман просил меня побриться, или нет, – Ник завороженно смотрел на блеск лезвия, – не помню, ничего не помню, – он огляделся, – сумка с рукописями здесь, – старушьечьего вида сумка на колесиках загромождала проход, – надо проверить, что внутри за бумаги, – мысли Ника прыгали в голове:
– Или не надо, я сложил все нужное, – он обернулся, – хотел бы я, чтобы мама сейчас была со мной, – он ожидал прикосновения прохладной руки ко лбу, веяния горьковатого запаха цитрона:
– Мама не придет, – Ник бесцельно повертел бритвой, – она не появится, пока машина не начнет работать по-настоящему, – в зеркале отражалось исхудавшее лицо. Под лазоревыми, воспаленными глазами залегли темные круги. Сальная копна золотисто-рыжих волос спускалась на затрепанную майку. В длинной бороде застрял сигаретный пепел:
– Какая разница, – Ник почувствовал