что пристройка к храму, где он учит детей, и сама школа принадлежат церкви, поэтому являются вакуфом, не подлежащим обложению налогом.
Лодочник, старый грек с хитрыми глазами, запросил немыслимую сумму за то, чтобы доставить его в Кумкапы, поэтому Багдасар решил лишь переправиться на каюке через Золотой Рог, а от Эминёню идти пешком. Однако он давно не был в Стамбуле, поэтому долго плутал по извилистым улицам, пока не выбрался на побережье в районе Зейтинбурну, а там случайно повстречавшийся армянин подсказал ему, в какую сторону повернуть. Наконец взгляду его предстал дворец патриарха. Молодой прислужник, оглядев покрытые пылью одежду и лицо священника, недовольно поджал губы.
– Садись, тер хайр, подожди, – ничего не выражающим голосом произнес он, – я доложу и узнаю, сможет ли сегодня Святейший тебя принять.
«Называет патриарха Святейшим, как католикоса, – возмущенно подумал Багдасар, сидя в приемной на стуле и поджимая под себя пыльные ноги, – нет на Земле уголка, куда не проникла бы лесть!»
Патриарх Богос принял Багдасара, предварительно заставив дожидаться более двух часов, и не предложил сесть. Багдасар откровенно и подробно рассказал ему обо всем – о побеге крестьян, приказе паши бросить в зиндан священников, неожиданном требовании уплатить несоразмерный и незаконный налог и запрете вести занятия. Закончил просьбой получить указ, подтверждающий вакуф церковной школы.
Патриарх слушал с полузакрытыми глазами и неподвижным лицом, на котором внимательный наблюдатель мог бы отметить легкую тень досады. Однако Багдасар, измученный долгой дорогой, непривычной для жителя Карса жарой и бессонной ночью из-за великого множества клопов на постоялом дворе, таким наблюдателем не был. Поэтому он вздрогнул от неожиданности, когда по окончании его речи патриарх резко вскинул голову и холодно произнес:
– Как я понимаю, ты высказывал недовольство налогами, взыскиваемыми Карсским пашой. Признайся, тер, хайр, не ты ли сам способствовал побегу армянских крестьян в русские владения?
Багдасар настолько растерялся, что не сразу сумел ответить. Патриарх Богос, склонив голову на бок, терпеливо ждал, и острый взгляд его глаз, которые теперь полностью открылись, пронизывал стоявшего перед ним священника. Все же Багдасар сумел собраться с силами и ответить:
– Побег армянских крестьян был действительно вызван непосильным бременем налогов, но я к этому не имею отношения, Србазан хайр.
Возможно, патриарх был бы более снисходителен, если бы Багдасар использовал обращение «Вехапар тер», а не «Србазан хайр», но Багдасар твердо решил соблюдать субординацию: «Вехапар тер», по его мнению, следовало называть одного лишь католикоса всех армян. И голос Богоса стал еще суще:
– Когда паства нарушает законы, отвечать за это должен прежде всего пастырь. Мне жаль, что священники Карса не наставили должным образом свою паству, тер хайр. Мне говорили, ты образованный человек, значит, должен знать,