ага? – спросила она, и Гурген вдруг сообразил, что впервые слышит ее голос.
– Когда как, госпожа, Муш город небольшой. Сюда я везу ткани и стекло, редкие товары из Венеции и Румелии, а здесь у гончаров покупаю горшки, они просят недорого. В Карсе и Эрзеруме их посуду хорошо берут, так что свою выгоду я имею.
Леда понимающе кивнула – первый муж-купец, возвращаясь из дальних поездок, часто рассказывал ей о своих делах и совершенных сделках. Взгляд ее задержался на полуразрушенной крепости, у подножия которой лежал город.
– Какие интересные башни! Наверное, очень старые?
– Этой крепости уже почти полторы тысячи лет, – указывая вдаль и щурясь от яркого солнца, сказал Гурген, – ее построил сам Ваган Мамиконян, великий полководец. Он возглавил восстание против персидского владычества, но потом заключил мир с молодым персидским шахом Балашем и помог ему разгромить другого претендента на шахский престол – Зареха. За этот союз с персами многие называли Мамиконяна предателем. Но ведь всегда лучше договориться, чем воевать, правда?
С интересом слушавшая его Леда неуверенно кивнула.
– Наверное.
– Когда люди воюют, – продолжал Гурген, – они убивают и разрушают, а когда враги договариваются между собой, они спокойно живут в мире. Растят детей, торгуют и строят храмы. За помощь, оказанную Мамиконяном, шах Балаш поклялся не трогать христианских храмов и не насаждать персидскую религию зороастризм.
– Я думала, персидский шах – мусульманин, – удивилась Леда.
Юзбаши улыбнулся.
– Ислам пришел в Персию позже, Балаш был язычником. Пророк Магомет много лет боролся с зороастризмом, ему в свое время даже пришлось бежать от язычников из Мекки в Медину. В Армении же Мамиконян разрушил все языческие храмы и сохранил христианскую веру. Именно он отстроил Эчмиадзин и основал там монастырь.
– Ага Юзбаши, я даже не подозревала, что ты такой ученый человек, – с уважением проговорила Леда, – мой первый муж тоже был купцом и часто говорил со мной о делах, но он никогда ничего такого не рассказывал.
Сказав это, она сразу же спохватилась – епископ Гарабет не велел ей ни с кем говорить о своей прошлой жизни. Однако Гурген, сделав вид, что ничего не заметил, весело расхохотался:
– Ученый! Скажешь же, госпожа! – он вытер тыльной стороной ладони слезы смеха, размазав по лицу влагу, смешанную с дорожной пылью. – Я обычный купец. Мне все это рассказывал мой родственник, священник из Карса. Вот он действительно ученый, прочитал, наверное, все книги, какие есть, а уж так рассказывает, что заслушаешься, и само все в голове укладывается. Жаль только, что странного ума человек.
Леда широко открыла глаза.
– Помешанный?
– Да нет, только непохож на других. Обучался в Европе в лучших университетах, мог там остаться и быть большим человеком, но вернулся к себе в Карс, чтобы принять