в-третьих… ну вот скажите мне… скажите… куда вы пойдёте? Отвечайте!
– Не знаю, – пробормотала Ольга.
– Ха! – воскликнул довольный старик. – Вот видите!?. А ведь я не душегубец, чтобы выталкивать вас на верную погибель. Чтобы уйти отсюда, вы должны сделать две вещи.
– Какие?..
– Вы должны выздороветь и понять, куда вы пойдёте. Тогда я вас отпущу… А пока вы здесь, вы должны рассказать, кто вы такая и зачем они привезли вас ко мне… Ну!.. Говорите!..
Старик замолчал и уставился на Ольгу, которая уже успокоилась и ничего не боялась. К тому же скрытность была не в её характере, и даже не думая о том, стоит или нет быть откровенной, Ольга принялась рассказывать. Ей было это приятно – в последнее время никто не слушал её, а Ольге было необходимо хоть кому-нибудь рассказать обо всём, что с ней случилось. Она начала издалека и долго говорила о Бердянске, вспомнив даже своего Пьера и объяснив незнакомому старику, отчего расстроилась её любовь. Она говорила об отце и матери, о няне Айтолу и даже об Азове. И наконец, добралась до графа Толстого. С влажными глазами она прочитала несколько отрывков из поэмы. А на словах «О, если б мог в свои объятья / Я вас, друзья, враги и братья, / И всю природу заключить!» принуждена была закрыть лицо руками и на некоторое время прервать повествование.
Старик слушал Ольгу очень внимательно и, что самое важное, серьёзно. А поскольку рассказ Ольги был коротким, вскоре заговорил и сам старик.
– Ну что ж… Теперь мне всё ясно. Мне совершенно понятно, кто вы такая, я могу даже сказать, что вижу вас насквозь. В ответ я расскажу вам, кто я и как вы ко мне попали. Это будет справедливо, не правда ли?.. Итак, зовут меня Аполлинарий Матвеевич Искрицкий. Я вдовец, у меня довольно денег и потому я могу считаться человеком свободным, то есть я могу делать и думать, что хочу. Запомните это: никакой другой свободы на свете не существует. Бывает ещё свобода иного рода, но она доступна только святым. А так как святость – явление исключительное, то узнать о ней проще всего из Четий-Миней… Вы меня понимаете?.. Впрочем, это неважно… Ко мне вас привёз Зайцевский, у которого вы перебили какие-то тарелки… Вы помните Зайцевского?..
Ольга кивнула и покраснела в ответ.
– Отлично! Я так и думал… Больше всего наш товарищ прокурора боится своей жены, этой занудной чавкающей квашни… Хотя, справедливости ради, надо сказать, что весь Харьков боится своих жён… Какой-то женобоязненный город… Впрочем, это тоже неважно… Итак, Зайцевскому, очевидно, карающий меч правосудия опостылел на службе, он решил сыграть адвоката и притащил вас ко мне, хотя, по указанию жены, должен был выставить на улицу. Кстати, запомните это имя: Евгения Тихоновна Зайцевская… Запомните и при случае отомстите: из-за этой квашни вас могла бы ждать участь проститутки… Что? Не краснейте и не дрожите! Это правда, но это в прошлом… Итак, Зайцевский в роли адвоката отвёз вас к своей сестре, но поскольку сестра его просаживает деньги за границей, он и оставил… хотел оставить… хотел вас оставить у своего зятя. Заметьте, Зайцевский отлично знал, что сестры нет дома, и догадывался… не мог не догадываться,