то есть ты хочешь прожить в одиночестве всю свою жизнь? Ни жены, ни детей тебе не надо в принципе? Может, тебя просто кто-то обидел, что ты стал таким принципиальным в этом вопросе?
– Никто меня не обижал. Просто согласен с теми, кто называет женитьбу хомутом.
Я издала мученический стон.
– Всё, хватит уже об этом. Всё ясно: ты закоренелый холостяк, которого всё в жизни вполне устраивает. Я придерживаюсь другой точки зрения, поэтому просто не будем портить друг другу нервы.
– А мне нравится с тобой спорить. И видеть, как ты злишься.
– Я не злюсь!
– Злишься, – засмеялся он.
К счастью, дверь моего подъезда оказалась прямо напротив, и я с облегчением признала, что рада уже распрощаться с этим источником раздражения.
– Ладно, спасибо, что проводил.
– А на чай ты разве не пригасишь? – опять улыбнулся он, видимо, догадываясь о моей реакции.
– Какой же ты наглый! Ладно, но если тебя не испугает тот факт, что я живу не одна, а с родителями.
– Разве я похож на пугливого?
– Да кто тебя знает? Вдруг ты и с родителями знакомиться боишься?
Он засмеялся, придерживая мне дверь.
– Не боюсь. Это в моей жизни уже случалось.
Я проглотила это, чувствуя легкое жжение в груди. Но, с другой стороны, ведь это вполне очевидно. Парню под тридцать, а я всё думаю, что у него никого не было? Просто удивительно, что он сумел дойти до стадии знакомства с родителями. Или его пугает исключительно свадьба?
Как бы то ни было, сейчас мы ехали в лифте с почти незнакомым парнем ко мне домой, и я сама себе удивлялась. Ведь буквально минуту назад хотела уже с ним расстаться и даже ждала той минуты. Всё-таки есть в нём что-то от наглеца. И зачем я вообще поддаюсь?
Глава 5
Чай затянулся на два часа. Мама задала Косте лишь пару дежурных вопросов и тактично оставила нас двоих. Ох и зря она это сделала. Мы успели найти ещё тысячу поводов, чтобы поспорить! Оказалось, что и животных он не переносит, и не представляет, как можно корчиться на нелюбимой работе лишь ради денег (это был камень в мой огород).
– Неужели нельзя потерпеть первый год или полгода на маленькой ставке, занимаясь любимым делом, чтобы потом делать то, что нравится, всю свою жизнь уже за большие деньги? Как можно обрекать себя на неврозы и недовольство от того, что ты не на своем месте только из-за того, что сможешь купить на две или три шмотки больше?
– При чем тут шмотки?
– Ну а что дает тебе твоя работа? Ты за границей была?
– Не была.
– Что-нибудь важное купила? Машину? Стиральную машинку, в конце концов?
– Синтезатор, – призналась я, не понимая, почему чувствую себя виноватой. Почему он считает, что вправе меня отчитывать? – Послушай, я не хочу говорить об этом. Это мой выбор.
– И ты сама его сделала? Сознательно? – продолжал давить он. – Или это общество в лице родителей и окружения выбрало за тебя твою жизнь? Ну скажи мне, я просто хочу понять. Или ты смогла найти парня