который провозгласил «эпоху доверия» правительства обществу, слегка ослабил цензуру, разрешил съезды земских деятелей и т. д. Осенью началась, по выражению А. С. Суворина, «правительственная весна», давшая возможность открыто обсуждать такие проблемы, о которых раньше запрещалось даже упоминать.
9 января 1905 г. разразилась первая русская революция. Расстрел мирной демонстрации, которую священник Григорий Гапон вел к Зимнему дворцу с петициями и просьбами к царю, потряс всю Россию. Правда, в истории расстрела есть непонятные моменты: судя по дневникам Николая II, царя не было в этот момент не только во дворце, но и вообще в Петербурге. Знал ли об этом Гапон? Наверное знал, не мог не знать. В трудах историков последних лет появился тезис о том, что события 9 января – провокация, направленная не только против рабочих, но и против Николая II.
О готовящемся расстреле некоторые общественные деятели знали еще накануне. 8 января в редакции одной из самых влиятельных газет Петербурга «Наши дни» собрались писатели, адвокаты, ученые, журналисты. Было решено послать к Святополк-Мирскому депутацию. В нее вошли А. М. Горький, член редколлегии журнала «Русское богатство» Н. Ф. Анненский, активные сотрудники этого журнала А. В. Пешехонов, В. А. Мякотин, политический обозреватель «Вестника Европы» К. К. Арсеньев, редактор газеты «Право» И. В. Гессен, известные историки Н. И. Кареев, В. И. Семевский и др. Пытаясь остановить расстрел, участники депутации разговаривали с С. Ю. Витте, но никаких результатов этот разговор не дал. После Кровавого воскресенья все члены депутации были арестованы, А. М. Горький на целый месяц был отправлен в Петропавловскую крепость.
Журналистика в годы первой русской революции прошла очень своеобразный, сложный путь: за короткое время она пережила и «медовый месяц свободы», по выражению современников, и ожесточенный административный нажим со стороны власти, и попытки восставших рабочих взять ее под свой контроль. Журналистике пришлось самоопределиться, осознать собственную, только прессе присущую роль в период общественных бурь и катаклизмов.
Уже в конце 1904 г. печать «явочным порядком» расширила те жесткие цензурные рамки, в которые она была поставлена Александром III в 1880-е годы. Председатель Кабинета министров С. Ю. Витте в своих воспоминаниях писал: «Пресса начала разнуздываться еще со времени войны; по мере наших поражений на востоке пресса все смелела и смелела».[10] Очень интересную запись сделал 16 ноября 1904 г. в своем дневнике А. С. Суворин, известный публицист, редактор-издатель одной из самых влиятельных газет «Новое время»: «Вот она, „весна“, которую я провозгласил 3 ноября 1903 года. „Право“ и „Наша жизнь“ в либерализме всех превзошли, затмили „Русские ведомости“. Одни „Московские ведомости“ защищают самодержавие, в них печатаются письма с выражением сочувствия самодержавию. Вчера в Москве в Дворянском собрании во время концерта Собинова шикали гимну одни, другие аплодировали, а с хор падали прокламации.