здоровенная, взрослая девчонка посидит дома немножко одна? Я же молодая, интересная женщина! Мне нужен ты! И твое внимание! И еще эти… любовь и ласка!
– A можно я занесу тебе их на следующей неделе? – попросил Глеб и жалобно взглянул на Милочку. – Там как раз мама приедет, я не буду волноваться. И Анфиска под присмотром.
– Как знаешь! – дернула плечиком Милочка. – Но учти – я сегодня буду грустить одна! Прямо вот так приду и сяду в эту «Жабу»! A ты…
Она, видимо, слишком расстроилась – выбежала, даже не попрощавшись.
Каратов сохранял трагическое выражение лица до тех пор, пока за ней не захлопнулась дверь. И только потом спокойно принялся за свои дела.
Дома как-то быстро закончился шумный вечер с дочерью, и наступила тишина.
Анфиска всегда засыпала быстро и без капризов – еще с пеленок приучена. Вот и сейчас – не прошло и пяти минут, как девчонка мирно засопела.
Каратов прошел на кухню… Свет зажигать не хотелось. Он почему-то очень не любил вечера… Какие-то тоскливые… Так и тянет взвыть…
Глеб посмотрел на часы – в «Лягушке» сейчас самое начало, как-никак ночной клуб. Ох, и не любил он эти клубы… Но там было не так одиноко, поэтому Каратов быстро натянул джинсы, напялил пуловер, еще раз посмотрел на спящую дочь и вышел.
«Лягушку» ему показала Мила. Девице уже двадцать восемь лет, а она все никак не собирается вести оседлый образ жизни. Училась бы там… готовить, вышивать чего-нибудь… Нет, Милку всегда тянуло на люди. A его не тянуло. Но дома было одиноко, поэтому… Вот поэтому он сейчас и ехал в эту «Лягушку», которая на самом деле называлась «Василиса», в честь хозяйки заведения. Но поскольку хозяюшка была отчаянно похожа на земноводное, «Василису» иначе, чем «Лягушка», не звал никто.
Сегодня он сделает Милочке сюрприз. Вот уже и цветы купил, осталось только возникнуть в клубе неожиданно и торжественно…
Торжественно не получилось. Прямо от самого входа Глеб увидел, как его нежная подруга очаровывает очередного кавалера. Кавалер был лыс, толст и, вероятно, богат. Иначе с чего бы Милочке так навязчиво льнуть к нему всем своим тощим тельцем и лезть в пельменное ухо губами? Стало противно.
– Это тебе, – сунул он цветы оторопевшему охраннику и торопливо вышел из «Лягушки».
Тут же прыгнул за руль и направил машину к дому.
Нет, ну а в самом деле, чего он хотел? Чтобы эта легкомысленная Милочка сидела и ждала его возле окошка с пяльцами? Она никогда ничего подобного и не обещала. Мало того, она честно предупредила, что будет скучать одна в «Лягушке». Одной, видать, не получилось. Ну и в чем она виновата?
До дома осталось два квартала, когда на дороге Глеб заметил голосующую женщину. Одной рукой дамочка вовсю махала проезжающим авто, а другую, с телефоном, прижимала к уху. Он даже обиделся – не такая у него машина, чтобы бомбить на дороге. Но, приглядевшись к женщине повнимательнее, остановил машину.
– Садитесь.
– Мне до Воронова, – торопливо бросила дамочка и продолжала говорить по телефону: – Оля! Не надо мне толкать мужиков в кровать! Мне работники нужны! A этот твой Кукушкин…