автоматом, а на экзаменах приходилось натягивать ему тройки, а то и четвёрки – таков был приказ ректората. Для меня долго оставалось загадкой, почему он осчастливил именно наш биофак, но потом, позже, он сам мне пояснил: ему «по фигу» было, на каком «факе» «кантоваться», лишь бы диплом для «шнурков» получить. А устраивало его местоположение нашего учебного корпуса – в самом центре города, на Советской, – в котором, кроме нашего биологического, располагаются ещё иняз и филфак. Дальнейшее он мог и не пояснять: действительно, не в гуманитарии же ему было идти – это уж совсем «западло».
Так вот, я с Быковым, после того, как он получил свой диплом (хорошо хоть не красный!), практически не встречался, но слышал и знал, как он процветает в бензиновом бизнесе (вряд ли, я думаю, ему помогали в этом даже те крохи знаний по химии, что он получил за время учёбы!). Два года тому вдруг и совсем неожиданно встала страшная альтернатива: жить моей жене Клавдии Михайловне или умирать. На операцию требовалось 5000 (пять тысяч!) условных единиц, то есть, безусловно говоря – пять тысяч треклятых долларов. Для справки сообщаю, что зарплата моя в пересчёте на эти самые у. е. составляла примерно 130 (сто тридцать) долларов в месяц. Короче, мне удалось собрать по друзьям и родственникам только две тысячи. И вот тогда, от отчаяния совсем потеряв чувство реальности, я кинулся к Быкову. Не буду подробно расписывать, как несколько дней добивался встречи с ним, а когда добился, он мне, в конце концов, с отвратительными гримасами и сопутствующими словами (в благодарность, мол, за бывшие «уды» и «хоры») бросил пятьсот «баксов». Больше, дескать, не в состоянии. Надо полагать, если б у него состояние уже миллиардами оценивалось, тогда б позволил себе швырнуть ещё пару-тройку тысяч. Нет, я понимал и понимаю, что чужие деньги и просить, и считать стыдно в любом случае, но ведь и любому понятно, что этот «новораш», как и его соратники, новоявленные наши миллионщики, нас же, остальных, грабят и обворовывают, на нашей общей нефти жируют и богатеют…
После смерти жены я вгорячах хотел пойти и швырнуть Быкову в лицо его вонючую «капусту», но затем, здраво рассудив (и вообще, не пора ли нам всем начать рассуждать здраво?), оставил эти деньги у себя и спустя год поставил на них довольно приличный памятничек своей Клавдии Михайловне – ну неужто она за 35 лет беспорочного служения народному образованию не заслужила могильной плиты?!
Вскоре произошло вот что. Вы, вероятно, знаете, что наш Пригородный лес входит в заповедную зону, что его корабельные реликтовые сосны пересчитаны, внесены в реестр и каждая охраняется законом. Но Вы, скорее всего, не знаете, что в этом Пригородном лесу в настоящее время осталось всего 19 (девятнадцать) настоящих больших муравейников (старше 10 лет и диаметром более 1 м). Преподаватели и студенты нашего факультета, к слову, над ними шефствуют и ведут научное наблюдение. И вот Быкову каким-то образом (хотя, понятно – каким!) удалось приобрести в личную собственность целый гектар земли в Пригородном лесу. И начал он своё «хозяйствование» на новом месте с того, что