в пень вплотную с первой.
– Ни хрена себе!!! – Воскликнул Леха, широко распахнув в изумлении глаза. – Я такое только в кино про Робина Хорошего видел.
Все стояли с отвисшими челюстями, в немом оцепенении пока четвертая, пятая и шестая стрелы ложились вплотную к первым трем. Причем от шестой стрелы чурбак раскололся ровно пополам и все стрелы, освободившись, упали на траву. Андрей сам смотрел на лук и свои руки с некоторым недоумением.
– Он Робин Гуд, а я Круглый Гуд. – Выдал Андрей, подбоченись и, опершись на лук. Все дружно рассмеялись от такой картинки.
Однако мешок был далеко не опустошен. Алексей продолжил выуживать из него предмет за предметом. Пять, тонкой работы, очень красивых, кинжала, в ножнах, набор метательных ножей, тоже искусно сделанных. В рукоять каждого ножа был вставлен небольшой голубой камень. Пять кольчуг, тонкого плетения, отливали на солнце матовым, серебристо белесым, характерным для титана, цветом. Титановые же поножи, наручи, и шлемы шишаки, были красиво украшены золотой инкрустацией. Три жилета из толстой кожи с нашитыми титановыми бляхами. Одна длинная чешуйчатая броня, была размером годным только для Цветаева, остальные в ней просто утонули бы.
Алексей взял мешок за нижнюю часть и вытряхнул на траву все оставшееся. Пару латных перчаток, кучу кожаных ремней и тесемок, войлочно-кольчужные подшлемники, связку цепочек с непонятными амулетами и пять кожаных подкольчужных рубах.
– Да. Похоже, упорный зимний труд принес весьма неплохие результаты. – Я взял из кучи набор метательных ножей. У меня с детства была страсть к холодному оружию, но такое изобилие вызвало просто щенячий восторг. Вынув один из ножей, я повертел его в руке, проверяя вес и балансировку. Потом, подчиняясь какому-то внутреннему позыву, чувствуя уверенность и бесшабашную удаль, я метнул нож в тоненькую березку, стоящую в шагах двадцати от нас. Нож воткнулся точно в то место, куда я целил и, расщепив тоненький ствол, застрял, упершись рукоятью.
– Отличное оружие! Замечательно сбалансировано. Леха, а зачем ты все это приволок сюда? – Спросил я Светлова, довольного произведенным на нас впечатлением.
– Да, так. Подумал, может пофехтуем, подурачимся малость. Одному все это мерить довольно скучно, а клубный выезд еще не скоро. – Лешка выгреб из мешка последние бронзовые обереги, на сделанных из кожи ремешках.
Мы продолжали копаться в куче взрослых игрушек, когда слегка притихший Светлов продолжил свою речь.
– Мне тут как-то по осени сон приснился. Я, таких, раньше не видел. Очень ясный, и четкий, с массой мелких деталей и подробностей. Я, как проснулся, сразу все записал и зарисовал, а потом все это и наковал. Все рисунки на доспехах, амулетах и оберегах точно такие, как во сне. В том сне все пятеро мы были, и упорно с кем-то сражались. Правда, как будто в далеком прошлом. Я этот сон никак забыть не могу. И справу для нас, для всех изготовил, вот только посох для Мишки не смог. Мишаня в том сне с посохом бегал.