спокойно.
Во всяком случае, именно об этом думал лейтенант гвардейцев кардинала Эме де Фобер туманным февральским днем, направляясь в Лувр.
Настроение у Эме было не сказать чтоб лучезарным. Некоторое время назад разнесся слух, что герцог де Бофор, сосланный в свои имения покойным кардиналом, вновь попал в милость к королю (а точнее, к королеве) и возвращается ко двору. Де Фобер со свойственным ему пессимизмом ничего хорошего от этого не ждал. Внук Генриха Четвертого обожал мутить воду и устраивать скандалы даже на пустом месте. Ясно было также, что де Бофор наряду с Мазарини начнет бороться за влияние на королеву. С тяжело больным королем уже фактически никто не считался – все надеялись, и не без основания, на скорую смерть монарха. Но не рано ли его списывали со счетов?
Эме прибыл в Париж по приглашению своего дальнего родственника капитана де Кавуа и успел за короткое время полностью увязнуть в паутине интриг. Де Фобер был человеком умным и не мечтал, что служба непосредственно под командованием кардинала (а Мазарини сделал его доверенным лицом – настолько, насколько это возможно) будет преисполнена лишь рутинной работы. Да, пост лейтенанта – лакомый кусочек, который многие хотели бы заполучить. Но, черт побери, что же за собачья работа! Одно дело, связанное с кукольным театром, заговором принцев крови против Мазарини и кошкой Ришелье, Эме успел благополучно… нет, не провалить, свести к ничьей, пожалуй. Кардинал скупо похвалил его, жалованье не прибавил, но и в Бастилию не засунул – уже хорошо. Игры с сильными мира сего оказались делом увлекательным и опасным. Направляя коня к королевскому дворцу, де Фобер подумал, что теперь снова все изменится. Герцог де Бофор возвратился совсем недавно, в домах, лояльных к нему, внука Генриха Четвертого уже принимали, а сегодня официально примут в Лувре. Эме прикидывал – интересно, тем самым Мазарини заколачивает последний гвоздь в крышку своего же гроба или все обойдется? Пока что кардинал-итальянец имел немало причин опасаться де Бофора, человека злого, целеустремленного и искушенного в интригах. Хотя многие думали, что герцог ничего не значит, навредить он мог изрядно.
Приемный зал Лувра, ярко освещенный несметным количеством свечей, был полон народу и гудел как растревоженный улей. Все ожидали прибытия герцога де Бофора и их королевских величеств. Перед глазами лейтенанта мелькал калейдоскоп лиц. Вот капитан королевских мушкетеров де Тревиль, которого король сразу же после смерти кардинала возвратил из ссылки; граф де Крамайль, недавний узник Бастилии, сияющий, как новенькая монета; де Сувре, первый камергер короля; принцесса Конде, последняя любовь Генриха Четвертого, все еще прекрасная, несмотря на возраст, окруженная стайкой своих приближенных дам… Этой женщине на глаза лейтенант предпочитал не попадаться. Семь долгих лет назад он уже влип благодаря ей в историю, и воспоминания о тех днях по-прежнему были для Эме болезненны.
Наконец, он нашел взглядом Мазарини. Первый министр в толпе придворных о чем-то говорил, по-итальянски бурно жестикулируя. Эме подошел и остановился неподалеку, чтобы быть рядом, если потребуется.
– Его