не подействовало, ибо она ответила:
– Нет, но разве недостаточно того, что я здесь, в буфетной?
А тщеславие у нее, похоже, и впрямь необузданное, и именно на К., судя по всему, она вознамерилась вдоволь его потешить.
– Ну конечно, – поспешил заверить К., – здесь, в буфетной, вы ведь все равно что хозяйка.
– Именно, – подтвердила она, – а начинала батрачкой, скотницей, в трактире «У моста».
– С такими нежными ручками, – то ли спросил, то ли отметил К., сам не зная, просто так он ей льстит или и в самом деле прельщен. Руки у нее и вправду изящные и нежные, но, с другой стороны, их ведь можно назвать и невыразительными, слабыми.
– На это тогда никто не смотрел, – проговорила она, – да и сейчас…
К. бросил на нее вопросительный взгляд, но она покачала головой и ничего больше говорить не стала.
– Разумеется, – сказал К., – у каждого свои секреты, и вы о своих не станете говорить со случайным человеком, которого знаете всего полчаса и у которого даже не было возможности хоть что-то вам о себе сообщить.
Однако это замечание, как оказалось, вышло неудачным, оно словно пробудило Фриду от некой благоприятной для К. полудремы: она тотчас же деловито извлекла из кожаной сумочки у себя на поясе деревянную затычку, закрыла ею глазок и сказала К., явно с трудом стараясь скрыть от него перемену в своем настроении:
– Да нет, относительно вас я все знаю, вы тот самый землемер. – И, добавив: – А теперь мне работать пора, – отправилась за стойку, поглядывая на посетителей, из которых многие уже поднимались с мест, указывая на свои пустые кружки.
Желая незаметно для других продолжить разговор, К. снял с полки пустую кружку и подошел к буфетчице.
– Еще только одно, мадемуазель Фрида, – проговорил он. – Это, конечно, невероятное достижение – из скотниц выбиться в буфетчицы, для этого и силы нужны, и достоинства редкостные, однако захочет ли такой человек, как вы, на этом успокаиваться? Дурацкий вопрос. В ваших глазах, только не смейтесь, мадемуазель Фрида, написана не столько прошлая, сколько будущая ваша борьба. Но мир полон преград, и они тем выше, чем выше поставленные цели, поэтому вовсе не зазорно заручиться на всякий случай поддержкой пусть маленького, пусть не влиятельного человека, который, однако, тоже ведет свою борьбу. Может, мы могли бы как-нибудь переговорить спокойно, не на глазах у всех этих ротозеев?
– Не знаю, к чему вы клоните, – отвечала Фрида, и в голосе ее на сей раз невольно отозвалось не торжество всех ее побед, а горечь бесконечной вереницы разочарований. – Или, может, вы вздумали отбить меня у Дупля? Бог ты мой! – и она даже руками всплеснула.
– Да вы меня просто насквозь видите, – пошутил К., стараясь, однако, всем видом показать, насколько он устал от вечного недоверия. – Ну конечно, это мой самый сокровенный замысел. Чтобы вы бросили Дупля и стали моей возлюбленной. А теперь мне пора. Ольга! – громко позвал он. – Мы идем домой.
Ольга послушно спрыгнула с бочки, но сразу освободиться от окруживших ее друзей-приятелей