невидимому собеседнику:
– Здравствуй, Зиночка. Да, Петя дома, – и предала трубку мужу: – Тебя.
– Привет, Петька, как дела? – услышал он бодрый голос профессорши Зинаиды Викторовны. – Сто лет тебя не видела, думала, хоть на субботнике встретимся.
– Я у себя в кабинете проводил субботник, – засмеялся Петр Эрнестович. – Заперся с аспирантами, и мы до одури готовились к докладу – я ведь во вторник улетаю на конференцию в Берлин.
– Здоровье только портишь, – упрекнула его бывшая однокурсница, – государство дало день в году для работы на свежем воздухе, а ты его на доклад тратишь. Лично я с удовольствием поработала – вспомнила молодость, – словно между делом она поинтересовалась: – Кстати, Сережка твой не рассказывал, как он нам вчера с мешками подсобил?
– Я… м-м-м… мы со вчерашнего дня еще, честно говоря, как-то не общались – он там… гм… с приятелями, дело молодое.
– Петя, – неожиданно серьезным голосом и без всякого перехода проговорила Зинаида Викторовна, – ты Линочку Кованову помнишь?
– Кованову? – с недоумением переспросил Петр Эрнестович, напрягая память.
– Ну, лаборантку из нашего отдела. Помнишь, какой шум был в позапрошлом году с Григорьевым?
Разумеется, он немедленно вспомнил – ему, заместителю директора, не могло быть неизвестно о скандальной связи старшего научного сотрудника Григорьева и лаборантки Ковановой.
Артем Михайлович Григорьев был автором полусотни или более того научных статей, прекрасным семьянином и, в сущности, совсем неплохим человеком. Однако на сорок пятом году жизни его, как говорится, бес попутал, и солидный ученый муж напрочь потерял голову из-за Лины Ковановой. Врать супруге он был не мастак, да и трудно что-то скрыть от жены, если она работает в соседнем корпусе. Поэтому мадам Григорьева очень быстро разобралась, что к чему и запаниковала – не для того она двадцать лет назад отбила единственного в группе парня у целого сонма алчущих заиметь мужа студенток-медичек, чтобы теперь отдать его беспутной девчонке.
Для начала неверному супругу были предъявлены неопровержимые улики и проведен допрос с пристрастием. Старший научный сотрудник отпирался вяло, сознался в грехах довольно быстро и тут же попросил развода. Скандал и слезы не помогли – ученый был целиком во власти «беса». И тогда обманутая жена решилась на крайний шаг – написала в партком. Шаг был действительно крайний, потому что всего за год до этого Григорьев, успешно выдержав кандидатский срок, стал действительным членом ВКП (б).
Сконфуженные парторг и директор института вызвали к себе неверного мужа и в узком товарищеском кругу попытались тактично его вразумить – меньше всего руководству солидного НИИ хотелось устраивать по такому поводу шумные разборки, но не отреагировать на заявление они тоже не имели права.
О чем между ними шла беседа, не прознала даже вездесущая секретарша директора, но,