лось, заяц или лиса. Но тут… Загадок становилось все больше.
Казалось, что сам ночной лес скрадывает звуки, душит их в готовом появится тумане болотных испарений, и как бы собака не старалась, своим лаем показывая месторасположение и скорость движения гостей, в пределах видимости они появились совсем не там, где ожидал их появления дед. Срочно пришлось менять место засидки, и пока, забыв о скрытности, дед менял свое местоположение, неведомые гости под аккомпанемент задорного лая практически скрылись из виду. Рассмотреть их не удавалось, только на грани видимости кто-то что-то тащил, качались кусты, трещали тонкие засохшие деревья, мелькали то один, то два ящика загадочного назначения. И, несмотря на то, что окончательной ясности с носителями ящиков не было, дед сделал то, что не делал до этого никогда.
***
Темнело здесь ненадолго. Задумчивые сумерки, едва оформившиеся в ночь, сами не замечали, как уже краснели рассветом.
Кузнецу не спалось. Несмотря на долгий день в кузне с последующей обязательной баней, день завершался глубоким самокопанием под местные напитки и аккомпанемент радиопьесы из никогда не выключаемого радио, да так, что можно было и рассвет пропустить, забыв, что спать вообще-то надо. По радио для измученных бессонницей эстетов давали Гамлета.
Натруженные руки приятно гудели, за целый день молотом пришлось помахать изрядно. А привыкшие к горну глаза, закрываясь, отказывались проваливаться в спасительную черноту, продолжали демонстрировать зацикленную, отпечатанную на светочувствительной матрице глаза запись – раскаленных углей, наковальни и бордового металла, раз за разом опускаемого в бак с холодной водой.
Идеи, так нужные в разгаре работы, роились в голове только сейчас, под утро стесняясь оформиться во что-то определенное, существенное, готовое.
Иногда внезапно посещала идея настолько гениальная, требовавшая немедленных действий, что в азарте покидалась постель, разжигался горн, резался и раскалялся металл. Огонь, впрочем, горел не очень долго, так как казавшаяся гениальной мысль имела трагическую склонность к потере очертаний и ясности с первым покрасневшим металлом.
Творческий застой требовал взлома, взрыва, всплеска эмоций, возможно, смены впечатлений. Вязкой силой навалился, мешая мыслям, заставляя сомневаться в том, что уже сделано, мешая продолжать.
Уставшая душа требовала перемен в виде смены хотя бы занавесок, к сожалению, невозможных в сложившихся обстоятельствах. Оставалось добивать остатки кофе, пить самогон и курить. Если в поисках вдохновения и самого себя ты поменял город на деревню, а перемены оказались недостаточными – заменой штор ты уже не отделаешься.
Скинув на пол старые эскизы и отмотав от древнего, как сама деревня, рулона обоев новый кусок, попытался широкими набросками начать все с начала. Не пошло. Разрозненные элементы никак не хотели укладываться в единый